Лостарин, не дожидаясь своей очереди помыть руки, начерно протер их неиспользованной тряпкой, бросил тряпку в тот же котелок, и недоверчиво провел рукой над раной, прислушиваясь к своим ощущениям.
Потом нагнулся, намереваясь вынести мусор, но обернулся на слова Каламирэ.
- Вот и хорошо, - улыбнулся целитель. - Тебе бы попить ещё... но мы это чуть позже сделаем, правда, Талион? У нас маленькая передышка, а потом мы продолжим делать твою ногу новенькой, - и нолдо продолжил чуть тише, обращаясь к Линтауру, - вот это... его куда?
Он кивнул на котелок. Обычно бинты и прочее вспомогательное стирали, кипятили, приводили в порядок и использовали снова. Но Лостарин совсем не был уверен, что вот этим тряпкам поможет стирка. "Закопать? Сжечь? Как сделать, чтобы яд не распространился дальше?"

Отредактировано Lostarin (2014-08-05 01:55:43)

- Там должны были еще воды согреть, захватишь заодно? - спросил у Лостарина, а продолжил уже мысленно:
"Может, ему успокаивающего отвара? Потом все равно спать"
Отнес оставшуюся воду на место, оставшимся отваром наполнил поильник до половины и присел на другой край постели.
- Давай еще немного.
Рука целителя ушла под голову Каламирэ и приподняла ее, чтобы тому было удобней.
- Только не торопись.

Эльнарвэ кивнул, мол, понял, что лучше сжечь.
- Я там вымою руки, чтобы сюда лишнюю воду не таскать.
"Я не уверен, что ему надо спать, пока мы не вывели весь яд, - мысленно ответил он Талиону, - пусть лучше будет в сознании. Пусть хоть это выпьет, а успокоить и не отваром можно"
- Мы поняли, что это не из-за раны, - это уже Каламирэ, тихо и умиротворяюще. - Пей.
Эльнарвэ подхватил котелок и вышел. И сравнительно быстро вернулся с двумя котелками. Котелок с теплой водой разместился на столике, а другой, черновой, был водружен на место прежнего, на пол.

Талион немного опасался, что от солоноватой и не слишком приятной на вкус воды Каламирэ замутит, но обошлось. Он отставил  чашку, еще раз коснулся плеча раненого, одновременно прислушиваясь к его телу и ободряя. Потом отпустил его, и начал готовиться ко второму этапу: разложил кусок ткани и намазал медом, по примеру Линтаура.
Когда зазвучала песня, случилось нечто удивительное. Ему уже доводилось слышать нечто подобное - целительские песни в этих стенах звучали и раньше, а некоторые, для снов, пел и он сам, но впервые он одновременно слышал песню и чувствовал, что она делает. Будто бы он одновременно был здесь, подготавливая все нужное для лечения, и там, в песне, буквально физически ощущая, как зашевелился в чужом теле металл. Наваждение было настолько явным, что пришлось сделать усилие, чтобы сосредоточиться на работе, хотя чувствовать состояние раненого это неожиданно помогало.

Лостарин кивнул в ответ на слова Линтаура о распределении усилий. Это было правильно - один борется с тем чуждым, что создаёт нездоровье, другой сосредоточен не на борьбе, а на защите. Один тянет, другой толкает - и это куда проще, чем одному, не только потому, что здесь усилия обоих, а и потому, что каждый сосредоточен на одном вместо того, чтобы метаться между.
Целитель не считал себя великим мастером в работе с металлом, и ценителем чужих песен для этой работы - тоже. Но то, что делал Линтаур, не оценить Эльнарвэ не мог - песня действительно звала, собирала кусочки того, чего не должно быть в теле; уверенно и властно выгоняла их прочь.
Лостарин, глянув в лицо Каламирэ, положил руки с двух сторон от раны, словно обрамляя руки Линтаура, и прикрыл глаза. Там, в глубине, где шевелились кусочки металла, появилась прохлада, отдающая отчего-то мятой. Было немного щекотно, и Каламирэ мог почувствовать, как больной ноге становится легче - подобно тому, как в голове проясняется после умывания. Лостарин пел, тихо, почти не слышно, и его песня вторым голосом накладывалась на то, что пел Линтаур, создавая причудливое сплетение ритма и мелодий - вроде каждая отдельно, и в то же время вместе.

Придерживая тряпку снизу, чтобы мед не стекал, Талион поднес ее к ране и быстро прилепил к нужному месту. Вопросительно посмотрел на целителя, мол, ждать?
Лицо было сосредоточненным, но в глазах мелькнуло искреннее восхищение песней. Он чувствовал, как песня очищает тело, и от этого даже ему становилось хорошо. Очень хотелось передать это понимание Каламирэ, но вмешиваться в песню он по-прежнему не рисковал.

Дело спорилось медленно, но верно, и Эльнарвэ оставалось только подивиться простоте и действенности решения с медом и тряпками. Правда, оставалось лишь гадать, как это решение было выстрадано. Целитель помнил, что здесь, в Эндорэ, нет готовых рецептов, как в Лориэне, и к каждому удачному решению, бывает, ведет путь из ошибок, тот путь, который, казалось, ему никогда не доведется проходить после науки у Эстэ. Стоило вновь оказаться в Эндорэ, чтобы понять окончательно - казалось. Снова покосившись на Каламирэ - просто чтобы поймать взгляд - Лостарин снова сосредоточился на том, что делал. На Линтаура он не смотрел - он чувствовал и слышал, что делает напарник. На Талиона не смотрел тоже - мальчик знает свое дело, все у него получится, а поговорить они и позже смогут.

Опустившийся на пол Линтаур был похож на воина после боя. Не из тех, кого приносят к целителям, а таких, кто устало сидит, к чему-нибудь прислонившись, и радуется что в этот раз все прошло хорошо.
Талион быстро плеснул в чашку теплой воды и протянул Линтауру.
- Извини.
Так и осталось непонятным, за что он решил извиниться: уточнять он не стал, а быстро выскользнул из комнаты и меньше, чем через минуту вернулся с какой-то бутылкой и еще одной чашкой.
- Мирувор, - пояснил он, передавая лайквендо.
Потом посмотрел на Лостарина и на всякий случай налил воды и ему.

Под конец Лостарин чувствовал себя лентяем, спрятвшимся за спину трудяги, выбравшего более тяжелую работу. Первая иллюзия, что Линтауру легко дается борьба с металлическими "занозами", прошла очень быстро. Когда Линтаур сел на пол, Лостарин на мгновение оторвался от раны, и, прищурившись, взглянул в глаза коллеге, оценивая, не потеряет ли тот сознание. Линтаур не выглядел так уж плохо, но Лостарин левой рукой снял  с соседней кровати подушку, подсунул под спину лаиквендо, чтобы тот мог опереться, одобрительно кивнул Талиону и обернулся на вопрос Каламирэ.
Шутливые огоньки, загоревшиеся было в глазах целителя, потухли, встретившись с мутноватым взглядом раненого, и вместо того, чтобы заявить, что они пекут пирожки, Лостарин ответил серьезно:
- Убрали из твоей раны плохое, отдыхаем. А ты мирувора глотнешь?

- Потом покажем, - ответил Талион на вопрос Линтаура.
Ему стало лестно, что такой мастер, как лайквендо - а после его песни и того, как он вытащил из сложной раны занозы, Линтаур в представлении Талиона взлетел очень высоко - оценил то, что они делали.
- Давай попьешь, - он сел на кровать рядом с Каламирэ и привычно уже просунул руку под голову раненого, приподнимая, чтобы тому было удобней. - За твое здоровье и с нами за компанию.
Сам он не чувствовал себя усталым.

Отредактировано Талион (2014-09-07 19:19:00)

Лостарин, видя завязавшийся диалог, улыбнулся и спокойно вернулся к ране. Пока все заняты, общаются и выдыхают, можно было сделать еще немного. Чужое, злое железо покинуло тело, и рана выглядела чистой, но там, в глубине, еще оставались следы гноя, и Эльнарвэ снова тихонечко запел песню, почти что продолжение того, что пел вместе с Линтауром, но мелодия постепенно становилась чуть другой. Руки его путешествовали вдоль раны, словно гладили больное место через прослойку воздуха. Потом песня сменила ритм, став похожей на колыбельную, и Талион мог узнать знакомый мотив - этой песней Лостарин часто пользовался, чтобы снять боль.

Талион остался с Каламирэ. Даже руку убирать не стал, просто осторожно, но настойчиво опустил его на подушку, чтобы боевой раненый не пытался сесть раньше времени и не терял лишних сил.
- И отбою бы не было, и у виноделов полно работы, - он улыбнулся, неосознанно скопировав улыбку Лостарина, отчего фамильное сходство стало еще более очевидным. - Тебе попозже будет красное вино, полезно при потере крови. А пока ложись...

Лостарин, заметив, что Каламирэ проваливается в сон, тихо кивнул. И вопросительно посмотрел на Линтаура.
- Тише едешь... - сказал он неопределенно

- Ага, и не один раз... - улыбнулся Талион, но Каламирэ уже спал. Он вытащил руку из-под головы раненого, осторожно, чтобы его не побеспокоить, и вопросительно посмотрел на двоих старших целителей. А потом перевел глаза уже на Линтаура, так что теперь лайквендо оказался в центре двух вопросительных взглядов, в одном из которых сквозило также и тихое восхищение.