Атаринкэ оттопырил губу.
— Значит, если я не слушаю маму, когда она говорит не есть столько варенья, я правильно делаю, что настаиваю? И она когда-нибудь меня послушает и не будет запирать кладовку? — с надеждой спросил он.

В ответ Феанаро получил взгляд "все-простые-вещи-этим-взрослым-надо-объяснять".
— Точно знаю. Если никого не надо угощать, то просто есть, пока влезает. И всё равно я умею из проволоки ключик скрутить, — упрямо сказал Атаринкэ.

— Да, но мама-то думает, что я лопну. Так и говорит, — Атаринкэ горестно вздохнул. Он порылся в левом кармане. Оттуда на свет появилась горсть мелких камушков-голышей, огрызок карандаша, смятый листок, кусок сахара и две синие бусины. Наконец, с самого дна он достал "ключик" и протянул отцу.

— А ты сам поплобуй, — надувшись, ответил Атаринкэ.
От обиды за "через раз" он даже забыл следить за непослушным "р".

— Сахаром склеиваю, — буркнул Атаринкэ под нос. — Сначала скручиваю, потом сильно нагреваю и бросаю в холодную воду. Становится крепкий. И ещё кладу аккуратно, — подумав, добавил он.

— Давай! — обрадовался Атаринкэ.

Гордый осознанием того, что они с отцом идут испытывать его собственную поделку, Атаринкэ с важным видом направился в сторону кладовой. Впрочем, важности и серьёзности ему хватило ненадолго: шагов через пять нетерпение взяло верх, и он помчался вперёд вприпрыжку.