- Мастер? - в глазах Талиона отразилось понимание. Кажется, до него только сейчас начало доходить, что Лостарина и Линтаура может связывать нечто большее, чем просто недавнее знакомство двух целителей.
При упоминании имен, эхом отдавшихся в сердце каждого из нолдор, он отвел глаза и посмотрел в окно.
- И всё же, они немного другие, - сказал тихо. - Линтаур, а как изменились эти земли после их восхода? Ну помимо распуганных орков.

Отредактировано Талион (2014-07-10 14:44:21)

-Похожи, но другие, - эхом повторил Лостарин.
Лайкаэль явно хотел что-то добавить, но не стал.

На лице Hаролина, когда Линтаур произнес "Я хочу это yвидеть" очень явно отразилось восторженное "Я тоже!",  Лайкаэль выглядел отстраненным и погруженным в себя, Лостарин отчего-то вздохнул, посмотрел в окно и принялся отвинчивать крышку сосуда c отваром. Из горлышка пошел пар. Запахло травами.
- Травы свежесобранные, между прочим. И разница между ними и теми, что собраны до вocхода Золотого Огня, заметна уже сейчас. - он принялся разливать отвар по кружкам.  - Если ничего не изменится, cледующий сбор будет еще лучше.

Отредактировано Lostarin (2014-07-10 21:06:46)

Талион развернул принесенные коржи, открыл мешок с орехами. От коржей сразу запахло сладковатым, домашним ароматом мёда и каких-то цветов.
- Ты говоришь так, словно светила здесь все разбудили, - заметил он. - Странно. Будто бы растения ждали этого?
Он сел на свободную кровать и, склонив голову набок, хитро посмотрел на Линтаура.
- Ты обещал спеть!

Нолдор слушали завороженно, зачарованные простором и красотой словно заново открывшихся им земель. Они были знакомы с Митримом и его жителями, и слышали о Дориате, и когда Линтаур пел о них, в глазах нолдор мелькало узнавание - то ли знакомых имен и названий, когда речь шла о Менегроте и его хозяевах, то ли виденного своими глазами - когда заходила речь о Хитлуме, о Сирионе и даже о гаванях фалатрим. Но об Оссирианде они явно не знали практически ничего, а, главное, вся картина целиком, все просторы, соединенные в единое целое, произвела на нолдор неизгладимое впечатление. Даже Лостарин, в свое время проходивший сквозь Белерианд по пути в Аман, выглядел мальчишкой, впервые взглянувшим на мир с высокого пригорка.
- Своими глазами бы увидеть, - выдохнул Наролин, даже не успев до конца осознать последнюю фразу Линтаура.
- Спасибо тебе, Линтаур, - церемонно поблагодарил Лайкаэль на синдарине, - надеюсь, теперь эта земля станет еще прекраснее.
Эльнарвэ сидел молча, так и не взяв в руки свою чашку,и глядя куда-то сквозь уставленный нехитрой едой импровизированный стол. А потом он таки поднял взгляд на певца.
- Ты подарил нам кусочек настоящего путешествия, - целитель тоже мешал в своей речи старые и новые, аманские и местные слова, - и кусочек своей любви к этой земле. Большинство тех, кто пришел сюда, знал ее только по рассказам таких, как я... а я не мог рассказать всего, просто потому, что не видел и не знал. Скажу откровенно, я просто не рассмотрел тогда эту землю так, как она того заслуживала. И... я надеюсь, что Айквэ прав. - Лостарин помедлил еще немного, словно колебался, а потом взял кружку и поднял ее, - пусть это не вино, но давайте выпьем за... - он замешкался, подбирая слова, - за счастье этих земель.

Земля качалась в такт шагам, глаза резало от солнечного света. Каламирэ застонал и прикрыл их рукой – она двигалась странно, будто была чужой. Он уже несколько раз приходил в себя, выдираясь из забытья, но каждый раз ему не хватало времени, чтобы ясно понять, что происходит. Его куда-то несут. Или везут. И сейчас день, а совсем недавно была ночь, если он ничего не путает.
Рана сперва казалась несерьезной – клинок рассек кожу под коленом, не задев кость. Как только короткая и неожиданная стычка закончилась, Каламирэ осмотрел рану и сам наложил повязку, стянув края. Заживать она тоже начала быстро, только вот болела с каждым днем все сильнее, и вокруг все шире разливалась краснота. Последний день Каламирэ провел в седле, практически не спешиваясь – наступить на ногу было невозможно, но показывать этого он не хотел, потому просто делал вид, что иначе никак, нужно спешить. А ночью затянувшаяся уже рана почернела и болеть начала так, что утром он не смог забросить себя в седло. Сорвавшись после второй попытки, Каламирэ свалился прямо там, под ноги собственного коня.
После этого он уже не мог точно понять, где он и что происходит. Его куда-то везли, закрепив легкие носилки между двух лошадей. Иногда пытались напоить, потом вталкивали между зубами кислую мякоть каких-то листьев, но его тошнило и ничего из проглоченного не задерживалось. Это было днем и  ночью, а сейчас, значит, снова день.
На лицо легла тень, его внесли в какую-то комнату, не в шатер. Здесь было прохладно, или ему, сгорающему от жара, так казалось. Носилки осторожно опустили на пол, и Каламирэ втянул воздух сквозь стиснутые зубы, сдерживая стон. Голоса тех, кто его принес, звучали глухо и далеко, как будто он слышал их из-под воды, разбирая только обрывки фраз.
- Вроде бы успели… Он такой второй день… Везли… Клинок не сохранили тот… никто не думал…

Отредактировано Каламирэ (2014-07-12 22:39:01)

На этот раз, когда носилки подняли, Каламирэ был готов, и промолчал, хоть от толчка у него на мгновение потемнело в глазах. Потом кто-то коснулся его лба и это было хорошо - пальцы казались прохладными и в голове несколько прояснилось. Впрочем, ненадолго. Потому что следующим он увидел Линтаура, и понял, что все окружающее его это лишь видение и морок. Нет никакой спасительной прохлады лекарских палат, а есть, наверное, все тот же бесконечный путь и довезти его не успеют. Странно лишь, что привиделся ему ни кто-то из родителей или близких, а лайквенди, с которым они виделись всего несколько раз. Каламирэ зажмурился и снова резко открыл глаза, пытаясь вернуть зрению остроту и ясность, но Линтаур никуда не делся, стоял среди прочих, и оставалось только махнуть рукой перед лицом, пытаясь разогнать морок.
Эльфы, которые принесли раненого, тем временем отошли чуть в сторону. Они сделали, что могли, дальше работа целителей, если это вообще возможно. Один из них начал обстоятельно отвечать на вопросы Лостарина, сперва описав темное горное ущелье, где случился бой, потом оружие:
- Кривой клинок, даже не меч - палка с лезвием. Отвратительно выглядит и сработан так же, никто не думал, что его нужно сохранить. Он был какой-то грязный, как в смоле, но это не выглядело странным, потому что... - эльф запнулся. - Оружие выглядит под стать его владельцам. Мы и не знали сперва про рану, он сказал, что несерьезно, и было все хорошо, а потом вот так. Второй день пошел, есть и пить не хочет, насильно поили, да только все зря. Сапоги не снимали, он не дает, да и не снять его так. Он в последний день голенище водой размочил, чтобы обуться, иначе не получалось.

Эльнарвэ едва заметно кивнул, видя, что делает Линтаур. Когда двое понимают друг друга с полувзгляда, они смогут работать вместе.
Лостарин, стараясь как можно меньше беспокоить опухшую, почерневшую ногу, принялся срезать сапог.

- Что ты видишь... можешь сказать? - осторожно спросил он у раненого, когда тот начал хватать Линтаура за руку.

Каламирэ вздохнул, собираясь с силами, чтобы объяснить, что он видит, но тут его морок снова заговорил. И Лостарин глянул на него так, словно тоже видел. Значит...
- Значит, это правда ты, - обрадованно выдохнул Каламирэ. - Не думал, что ты придёшь... Думал, мне кажется всё, и голос тоже. Лостарин, это действительно он? Я не сам с собой разговариваю?
Он переглотнул, и несколько секунд молчал, пытаясь вспомнить то, о чем его спрашивали. Даже если ему и показалось, и вопроса не было, наверное, это все равно важно.
- Мне было плохо, я не мог есть и в глазах темнело. Но решил, что просто, что это обычно. Потерял немного крови или устал. Может, так и бывает. Я раньше из боя всегда целым выходил, не знал, как... Думал, пройдет скоро. Потом начало болеть сильнее, и стало не до того.
Каламирэ замолчал, силы уходили слишком быстро и пришлось какое-то время сосредоточиться на том, чтобы не потерять сознание. Боли он сейчас почти не чувствовал, так что хотел видеть и понимать, что происходит.

Каламирэ кивнул Лостарину, хотя по прежнему не очень понимал, какая разница, было ли ему плохо до того, как рана разболелась, или нет. Он и тогда и сейчас считал, что это не слишком важно, просто оказался он слабее прочих и не так легко перенес несерьезное на вид ранение. А вот Линтаур занимал его теперь гораздо больше - радость от неожиданной встречи, пусть и в такой ситуации, никуда не ушла, Каламирэ улыбался, несмотря на слабость и боль. И с такой же улыбкой ответил на просьбу лежать спокойно:
- Ты ещё попроси меня никуда пока не уходить. Я сделаю, как скажешь, будь уверен.
Но все-таки он разжал пальцы и вытянулся, готовясь лежать неподвижно, чтобы целители ни стали с ним делать, и терпеть, даже если вернется сильная боль.