- Научу, - тихо ответила Финдекано Артанис, медленно, будто бы устало снова закрыв на миг глаза и открыв их опять. Она глубоко вздохнула, передёрнула плечами, чтобы и себя взбодрить - всё же даже самая приятная работа отнимала силы. - Как будет у нас какой-нибудь привал - можно будет попробовать.
Она только-только перевела взгляд на Финдарато, как тут снаружи сказали, что наконец принесли сухую одежду. Артанис высунула наружу руку, показав ладонью, чтоб одежду аккуратно препроводили внутрь.
- Стой! - сказала она Финдекано. - Подожди, сначала закроем порез на ноге.
Она вытащила кусок материи из сумки, обмотала ногу в месте пореза в два слоя, закрепила повязку.
- А теперь одевайся скорей.
Тут она подползла ближе к брату.
- Ты же не думаешь, будто я о тебе забыла, нет? - чуть виновато улыбнулась она ему. - Не успел обидеться? Прости, всё так одновременно... я надеялась, что подоспеет кто-то из целителей, но мы тут и сами неплохо справляемся.
Артанис взяла ладони брата, сложив их вместе и обняв с обеих сторон своими. Наклонив голову на бок, она оглядела Финдарато; тот не казался настолько замёрзшим, каким был Финьо, но что-то в нём было другое плохое; он старался держаться молодцом, и выходило у него это отлично как для этого состояния, однако Нэрвен всё же чувствовала, что свет его энергии как будто нервно подрагивает, немного... болезненно, что ли. Так бывает от очень сильной усталости, а тот, заботясь о других, давно толком не отдыхал.
И для брата Артанис придумала тотчас другое. Она, закрыв с улыбкой глаза, обратилась к нему мысленно:
"Братец, помнишь, как я качалась в нашем гамаке в саду Тириона, а ты сидел рядом и что-то резал из небольшого куска дерева, какую-то фигурку? Я раскачивалась так сильно, что ты мне заявил, что деревья сейчас не выдержат, хотя ведь это же было изрядное преувеличение - деревья были толстые, они бы выдержали что угодно! Я и не перестала раскачиваться. Был час света Лаурелин, и было очень светло, деревья громко шелестели листьями, в которых запутался ветер. Листья были такие зелёные-зелёные на тех деревьях, будто их нарисовал и раскрасил кто. Помнишь эти деревья и эти листья? Помнишь, какая у них была чистая, яркая энергия, такая сочная... когда в них вглядываешься - сразу хочется подскочить с места и что-то делать, куда-то бежать... ну или усиленно раскачиваться в гамаке. А потом мне надоело качаться в гамаке, я вылезла из него и забралась на одно из деревьев, усевшись на толстую ветку, не самую нижнюю, а ты, оторвавшись от своей работы, залез вслед за мной, утверждая, будто я могу упасть, если меня не поддерживать, хотя, конечно же, это была чушь! И вот мы там сидели ещё долго, болтая ногами и разглядывая всё, что было в поле нашего зрения. Помнишь эти чувства, как было радостно? Вспомни это".
Ей очень хотелось, чтоб брат вспомнил эти ярко-зелёные деревья посреди безжалостной белизны снегов. Артанис постаралась как можно ярче проникнуться этой картиной, этим воспоминанием, как свежо было, как они все были полны сил так, что даже не знали, куда их ещё деть; она постаралась через своё касание направить целительскую силу на то, чтоб немного разогнать кровь в жилах брата; забегав быстрее по телу, она бы и чуток согрела, и, что самое главное, взбодрила бы его, не дав ему засыпать от усталости ещё какое-то время.
