Макалаурэ быстро шел по берегу. Предполагалось, что он разыскивал Эльнаро - парня отправили с поручением, но он запропастился так надолго, что его самого пришлось искать. Можно было бы послать кого-то еще, но он решил отправиться сам, воспользовавшись поводом. После долгого пребывания на корабле хотелось пройтись.

Из-за тумана было очень плохо видно, что происходит на берегу. Несколько шагов и все тонуло в серых клочьях, и плотную завесу лишь изредка прорывали то голоса, то фигура кого-то из эльдар, шедшего по делам. Макалаурэ радовался этому, туман словно бы отделял его от остальных - то, что ему сейчас было особенно нужно.
Радовался ровно до тех пор, пока серая мгла не сослужила недобрую службу, скрыв его от чужих глаз и необдуманных слов.
Впрочем, он уже не отдавал себе в этом отчета. Его накрыло алой волной.
- Только тому, кто сам способен на подобное, могут прийти в голову такие мысли, - словно выплюнул он, шагая навстречу голосам из тумана. - И если ты нам так не доверяешь, что же ты делаешь здесь?

Макалаурэ резко усмехнулся.
- Спасибо за подачку, Турукано, - голос был злой и немного скованный, словно доносился из глубины шлема, хотя никаких доспехов на эльфе не было. - Спасибо. Вот только я не понимаю. Ты мне доверяешь или задумываешься над тем, смогу ли я ослушаться отца?

Лицо Макалаурэ исказилось так, словно Турукано его только что ударил. Он сделал шаг и оказался близко-близко, так, что стало слышно прерывистое дыхание.
- Отец... Никогда не смог бы заставить меня сделать то, чего я бы сам не захотел. Того, против чего я бы восстал. Что же... Ты это хотел услышать?

И взгляд наткнулся на стену. Прежний певец, тонко чувствовавший мир, и этому миру отрытый, сейчас был закрыт, словно крепость, на тысячу дверей и замков.
- Как ты не понимаешь, что я унизил бы себя, сказав, что просто выполнял приказ. Я не марионетка! И я не понимаю, почему вы идете за отцом, если так ему не доверяете. Или идите и скажите прямо, чем шептать за спинами!

Несколько мгновений Макалаурэ смотрел на родича остановившимся, неподвижным взглядом. Потом губы дрогнули и он сказал тише, значительно тише чем до этого:
- Мы слишком многого не знали о себе год назад. А половины и до сих пор не знаем.

- Мы - тоже часть мира, Турукано. И познание одного не отделимо от познания другого.
Макалаурэ, казалось, взял себя в руки, или успокоился от ровного тона родича. Во всяком случае, голос его теперь зазвучал мягче.
- У нас говорят, что надо навести порядок и двигаться вперед. Но конечно, не в ущерб раненым. Вам нужна какая-то помощь?

- Хорошо. Вернее, не очень, но хотя бы так.
Макалаурэ говорил все еще мягко, но маска сосредоточенности уже возвращалась к нему, теперь это был один из вождей, которому еще много дел нужно решить и многих организовать.
- Говорите, если что-то понадобится.
Последнее он произнес так, словно в из них командовал именно он, Кано, а сын Нолофинвэ был одним из идущих следом. Тоже лордом, конечно, но - позади, и будто бы ответстенность из них двоих больше лежала на Макалаурэ. В том числе и за Турукано. Промелькнуло это неявно, однако почувствовалось.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что те, кто сейчас управляет кораблями, не справляются с задачей? - разом нахмурился Кано.

- У нас достаточно тех, кто разбирается в кораблевождении, - Канафинвэ встретил взгляд родича и усмехнулся. - К тому же кое-кто, из ваших, - он специально выделил последнее слово, - умельцев, уже успел сообщить нам о том, что значит для него подняться на эти корабли. Не спрашивая, хотят ли его там видеть, или слышать, что он обо всем этом думает. Поэтому мой отец и король, - слово "король" он тоже выделил, - приказал оставить на кораблях только тех, в ком можно быть уверенным, что они справятся со своими чувствами. Но если ты считаешь иначе, никто не мешает тебе сообщить свое мнение королю.
- А что касается моря... - Кано усмехнулся. - Почему ты думаешь, что это море? Не может ли статься, что нас пытались не пустить  - вот так? Я никого не хочу обвинять. Просто подумай.

- Так значит, мой король, - из глаз Канафинвэ полыхнуло пламя, хотя голос вдруг стал ледяным, как раскинувшиеся недалеко от них Хэлкараксэ. - Мой. Хорошо. Хорошо, что я узнал это сейчас. А не тогда, когда было бы поздно. 
Дыхание чуть сбилось, и стало видно, каких усилий ему дается сдерживать себя. А потом он перестал это делать.
- Жалеешь, что Ульмо отвернулся от нас?! - выкрикнул он в лицо родичу. - А он когда-нибудь вообще поворачивался к нам?! Где был твой Ульмо и все остальные Валар, когда Моринготто убивал Финвэ?! Где они сейчас?! Почему мы, а не они, идем мстить этой гадине?! Ложь! Все, что они говорили нам - ложь! Они заперлись у себя и сидят, и не знают что делать! И я не понимаю, каким нужно быть наивным, или безумцем, чтобы до сих пор верить им! Или быть в заговоре с ними? Хотя... нет, до этого они тебя не допустят. Они слишком велики, чтобы вступать в союз со своими рабами. Но я рад... - он перевел дух, - что я узнал правду про моего короля. Нет, мне не радостно узнать, что внук Финвэ забыл законы старшинства, но теперь мне хотя бы известно, как обстоят дела на самом деле. Но я не понимаю. Только одного не понимаю. Зачем же ты тогда идешь за моим королем? И кого считаешь своим? Хотя о последнем я догадываюсь.
Про убитых он не произнес ни слова. Будто бы и не услышал вовсе.

Канафинвэ поморщился.
- Слишком много слов, Турукано. "Не могу бросить тех, кто доверяет нам", - он чуть скопировал интонации родича. - А они сами, что, не могут выбрать? Или идут только за вами и не имеют своего мнения? А ты? Зачем идти ради кого-то? Мне вообще, все это, - он показал рукой в ту сторону, где расположились лагерем эльдар, не плывшие на кораблях, - напоминает огромную тушу. Раньше напоминало одну тушу, а теперь это туша с двумя головами. Большая и неповоротливая, у которой одна нога идет в одну сторону, а вторая хочет в противоположную. А ведь так, Турукано, далеко не уйдешь. Особенно, если у туши две головы, а лапы то и дело ропщут на одну из них.

- Это и есть та причина, по которой ты идешь? - холодно поинтересовался Канафинвэ. - Право, избавь меня от этих излияний, Турукано. Эти причины мне уже не интересны. Идешь и иди себе. Мне гораздо интереснее кого же ты все-таки считаешь королем? И по какому праву?

- На предательство не обижаются, - Кано резко вздернул голову и посмотрел родичу в глаза острым, злым взглядом. - Его учитывают. Равно как и слабость тех, кто не может понять, что оставаться опасней, чем идти. Хотя на твоем месте я бы вернулся, Турукано. Мне будет тебя жаль, хотя бы в память о нашей дружбе, однако не следует начинать поход не будучи уверенным в своих силах и в страхе перед неизвестным. Возвращайся. А если уж решишь отправиться вперед, - он передернул плечами, - то будь любезен справиться со своими сомнениями. Иначе погубишь и себя, и тех кто пойдет с тобой.
С этими словами он развернулся и пошел прочь.