- А у меня всё просто. Это горы; с самого начала я "рисовала" горы, а потом начала делать наброски того, что их окружает со всех сторон, большей частью - то, что глядит на них сверху, - звёзды... Похоже?

- Звёзды ведь разные бывают, - отвечала Хисвэ. - По-разному светят... потому, думаю, и алмазы, и жемчуг подходят для звёзд. Пожалуй, мне чаще звёзды кажутся алмазами, но у нас таковых тут нет сейчас, - улыбнулась она.

Когда Линтаур рассказывал про случай с наугримом, Хисвэ улыбнулась - ей эта история отчего-то показалась забавной.
- О, ну я вряд ли бы стала искать камни целенаправленно... если для этого много усилий надо прикладывать. Нашла бы случайно или где-то на поверхности - точно бы взяла, ну а так - неинтересное занятие... хоть камни и красивые очень.

- Давай, - кивнула синдэ. Она как будто очнулась от дрёмы,встала, встряхнулась и потопала к камину, прихватив чайник; подкинула веточек, подкормив угольки, помахала специальным "веером", раздувая пламя, перелила в чайник воды из пузатой бутыли и поставила греться. Затем вернулась к столику и поглядела сверху вниз на их с Линтауром картину.
- Что дальше будешь делать? А то мы этим занятием отвлекли тебя от твоих планов, кажется, - усмехнулась дева.

- Точно, - улыбнулась Хисвэ. - Мы же говорили о рисунке, который помогал бы скрыться... надо над ним подумать.
Синдэ отвела взгляд в сторону камина и стала будто зачарованно смотреть в пламя, лизавшее стенки чайника.

Хисвэ удивлённо перевела на него взгляд, потом скосила глаза куда-то вниз, размышляя над его вопросом, а потом снова поглядела на Линтаура и ответила, с улыбкой и тихо:
- Нет, не небу, это точно. И, наверное, не горам, хотя я наши горы очень люблю. Может быть, туману... но, на самом деле, я думаю, что - ему, - и она кивнула в сторону огня.
Чайник тем временем зацокал крышкой, как бы говоря, что вода в нём уже закипела, и синдэ снялась с места и побежала снимать его и принесла, поставила на подставку на столике, бросила по щепотке (так, чтобы дополнить вкус того, что было уже в чашках) смеси цветов и трав в их чашки и села на место опять, стала вертеть осторожно свою чашку вокруг её оси.

Хисвэ оторвала задумчивый взгляд от чашки, перестала её вертеть, поглядела на Линтаура - в глазах при этом что-то ярко блеснуло:
- Мечта?.. Смотря что ты называешь мечтой. Что ты называешь мечтой? Какие мечты у тебя?

Хисвэ внимательно его выслушала, явственно впитывая каждое слово, а когда Линтаур замолчал, она почти тут же заговорила:
- Нет, почему же сразу - ориентироваться на ответы. Плохо же ты обо мне думаешь, - несколько обиженно добавила она. - Мне лишь надо было знать, есть у меня мечты в твоём понимании этого слова - или мне надо так и ответить, что нет у меня их. Это был вопрос о значении слова; есть ещё желания, планы, образ действий - ну, скажем, то, что ты и так делаешь, хочешь делать и делаешь, часто, это тоже можно назвать мечтой - ведь это так же манит. Но, в общем-то, можно всё это назвать мечтой, а можно и разграничить... 
Синдэ отчего-то недовольно отвернулась и снова стала глядеть на огонь, скорее даже - в огонь, но всё же продолжила:
- Я мечтаю однажды вернуться на Нен Экуи, совсем не навсегда, а только лишь на время, но я очень хочу снова увидеть Озеро. Однако вряд ли я когда-либо соберусь... впрочем, нет, соберусь, но точно не в обозримом будущем... Ещё я хочу быть нужной, полезной - но вряд ли это можно назвать мечтой; очень хорошо ты сказал, что было бы прекрасно, если б когда-нибудь мы могли забыть о том, что мы целители, я этого тоже хочу, а с другой стороны - я тогда перестану быть нужной, - говорила Лэйтиалахэль без тени горечи в словах, просто тихо и спокойно. - Ещё я мечтаю побывать ближе к звёздам - это к слову о несбыточных мечтах; твои-то куда более реальны, - улыбнулась она, не отводя взгляда от пламени в камине. - Я представляю себе такие картины, когда смотрю на звёзды отсюда... Ещё я бы хотела петь так, чтоб выпеть какое-либо чувство, ощущение, свою мысленную картину, чтоб меня при этом слушали, а я не испытывала стеснения от того, что это кто-то слышит. Пожалуй, я могу порыться в памяти и вспомнить какие-нибудь мелкие мечты, но прямо сейчас на ум не идут; я не то чтобы большой любитель помечтать...
Целительница умолкла, лицо отчего-то было напряжённое, губы плотно сжаты; тут она как будто вдруг сама за собой заметила это напряжение и очевидно сознательным усилием заставила лицо разгладиться, а губы - расслабиться, хотя глаза глядели всё ещё куда-то то в сторону, то вниз; дева взяла наконец снова свою чашку и сосредоточилась на своём напитке.

Хисвэ медленно поставила чашку на стол. Она явно напряглась едва ли не каждой мышцей, но отстраняться или вырываться не стала; через миг она отчасти расслабилась, часть напряжения спала, но оно всё же осталось, звенящим фоном её состояния. Она помолчала. Наконец синдэ повернула голову к гостю и спросила:
- О чём именно ты говоришь - "одиноко"? - её глаза были широко распахнуты, а губы чуть сжаты, на лице в общем было изучающее выражение.

Синдэ сидела, не шелохнувшись, как статуя, только опустила взгляд вслед за присевшим Линтауром.
- Ведь я больше ничего эдакого не умею. Вышивать разве что, но мастериц получше меня очень много.

Хисвэ очень надолго замолчала. Ей показалось, будто от прикосновений и слов гостя её бросило в жар и кожа источает трепетание, как у пламени в камине. Синдэ едва заметно дрогнула и опустила взгляд куда-то в пол и задумалась; по лицу её было видно напряжённую работу ума - она размышляла над словами Линтаура и подбирала слова для ответа. Подбирать слова оказалось самым трудным.
- Всё это, может быть, так, - заговорила она наконец, довольно медленно, как будто перепроверяя каждое слово перед тем, как его произнести. - Ты, пожалуй, действительно описываешь всё как есть. Однако... очень мало таких, в момент общения с которыми я чувствую некое... созвучие. С любым этом происходит, когда я оказываю помощь, тогда появляется это созвучие с кем угодно, а в остальные моменты - всё время кажется, будто они где-то далеко от меня, хоть и видятся близко, и когда находишься посреди такой кучи народу - нередко хочется сбежать. Так ли уж дорога им я - может, им дорог кто-то, кто внешне похож на меня, ведь они же не знают, кто есть я, раз не вступают в такое созвучие? Потому я не хочу кучу-малу гостей - они все придут как будто не ко мне. Разве что каждый из них будет тем редким, с коим я это созвучие ощущаю. Но так не бывает, да, впрочем, нет никакой у меня необходимости, чтоб вот была куча гостей, ведь не это совсем важно.
Она помолчала ещё немного, затем мотнула головой:
- Но, пожалуй, я не смогу это объяснить как следует.
Тут она снова как будто бы "собралась", лицо стало чуть строже, чем до этого, и синдэ вздохнула.

Лицо девы смягчилось.
- Тут ты прав, - сказала она. - Я об этом иногда забываю... надо будет не забывать. Правда, это всё не объясняет того, почему некоторые созвучны мне безо всяких ритуалов с моей стороны, - улыбнулась она. - И несмотря на то, что у остальных я вызываю желание подарить мне моё одиночество, эти же его нарушают без стеснения, - синдэ не прекращала улыбаться, по интонации было ясно, что одиночество своё она любит, но и когда отдельные личности его нарушают - тоже. - Я, впрочем, не ищу этому объяснения, это просто так есть.

- Что? - встрепенулась Хисвэ. - Что ты там говоришь?.. Чем я тебе могу помочь?

- А...- протянула Хисвэ, - Я думала, ты о чём-то ещё... Остыло? Ну, по-моему, чаю мы напились так, что долго ещё не захотим, - улыбнулась она. - Можем теперь со спокойной душой заняться, чем планировали.
Она залпом выпила остававшийся в её кружке чай, поставила её на стол и заглянула в чашку Линтаура:
- Можно уже мыть?

- Да, конечно, - отвлеклась от своего сундука с вещами Хисвэ. Она подошла к шкафу с множеством ящичков, вытащила наружу один из них, достала оттуда забавную игольницу - красной подушечкой, с кружевами по краям и вышитыми белыми цветами, - из которой торчало множество игл, и протянула её Линтауру.