Артанис постоянно казалось, что стоило бы действовать быстрее. Не всегда она знала, что именно стоит предпринять, но ей думалось, что медлить нельзя. Потому, завершив устраиваться во временном лагере, она нетерпеливо ходила туда-сюда.
Так, одетая в мужской походный костюм и небесно-голубой тёплый плащ, она набрела на брата на берегу. Она увидала его издали, недолго помедлила, думая, можно ли тревожить его покой, затем всё же решилась и подошла. Её рука легко легла ему на плечо, и она произнесла:
- А всё-таки здесь тоже красиво.
Этот край был очень суров и жесток, руки даже в тёплых перчатках отмерзали нещадно, да и ноги тоже, если ты долго не двигался. Но было в нём и непостижимое величие, и Артанис не могла им не полюбоваться.

Артанис поглядела туда, куда показывал Финдарато, и оглядела блистающий вдалеке лёд. В лицо тут же оттуда дунул очередной порыв ветра, заволновал полы плаща и золотистые волосы девы. Артанис набрала полную грудь ледяного воздуха и выдохнула; всё это окружение вызывало в ней ощущения, что доселе чувствовала она в себе только лишь в зачатке. Почему-то этот край дарил ей решимость и твёрдость бОльшую, чем в благоухающих садах Тириона и на когда-то мирных пристанях Альквалондэ, хотя усталость тоже просилась в душу, но ей Артанис позволяла разве что ожесточить черты лица, не более того - по крайней мере, сейчас.

Нэрвендэ помрачнела. Она, кажется, понимала, что хочет ей сказать брат, она и без того понимала всё это. Но не стоило, нет, не стоило сейчас давать волю мгновениям слабости, и их она от себя отгоняла.
- Не стоит бояться. Моря или чего-либо ещё, - ответила брату она.

Когда брат рассмеялся, Артанис поглядела на него с приятным изумлением. Финдарато до этого казался ей какое-то время подавленным (что было не удивительно), и его смех её порадовал. Края её губ тронула лёгкая улыбка.
- Вот так! - воскликнула она и раскинула руки, как крылья; ветер грозно задул, словно отвечая на её дерзость и пытаясь подавить её, но это было деве только на руку - ей как раз хотелось, чтобы плащ развевался вот так, как крылья, как и говорил её брат. Порыв ветра стих так же быстро, как налетел, и она снова надвинула плащ плотнее.

Нэрвендэ зашагала туда-сюда мелкими неспешными шажками:
- Безусловно, не было бы всего того, что омрачало нашу жизнь здесь в последнее время, если бы не зло внутри нас. Нет, не всего, - поправила она сама себя, - многого. Многое же сотворил тот, кем мы, увы, не управляем...
- А раз так, - продолжила она свою мысль, - раз внутри первопричина, то и всё дальнейшее - лишь её отражение, так что, конечно, ты прав. Но и этого не стоит бояться, с этим надо бороться, его надо отвергать, не давать ему захватить разум и сердце.

На лицо Артанис легла тень:
- Деда Финвэ он убил без нашей помощи...
В остальном она промолчала. Можно было рассуждать, что это не она с братьями повелись на речи Врага, но такие рассуждения выглядели по-детски. Кто бы ни повёлся в первую очередь, всё заварилось в страшную кашу, и разбираться в этом таким способом значило нырнуть в неё ещё глубже. Артанис это было противно.

Нэрвендэ поглядела в глаза брату.
- Эту цену... не ты... - тут она замешкалась на миг, подбирая слово, - платил... Раз иного пути нет, то и колебаться не из-за чего.

Артанис никак не прокомментировала его слова и отвернулась в сторону, поджав губы; её лицо выражало упрямство: у неё были свои соображения насчёт того, виновата ли лично она в такой цене, но прямо сейчас она не хотела об этом беседовать. Всё так же глядя куда-то вдоль морского берега, уходящего в темноту, она спросила (и в голосе её чувствовалось напряжение):
- И что же ты, в таком случае, собираешься делать? Как поступишь?

Отредактировано Артанис Нэрвендэ (2014-06-18 00:15:31)

Какое-то время Артанис ещё стояла так, напряжённая, как струна, и излучающая недовольство, на краткий миг её лицо даже почему-то стало более сердитым, чем до этого. Затем послышалось, как она сделала вдох и долгий выдох, и она расслабилась, опустила плечи, что были до этого приподняты, как если бы дева готовилась с кем-то сражаться, и черты лица разгладились, став снова просто спокойными. Она положила ладонь на обнимавшую её руку брата. Ей хотелось что-то сказать в ответ на его извинения, что-то о том, что ей жаль, что сейчас она порой даже более жёсткая и колючая - и даже с близкими и любимыми, - чем обычно, но она не нашла ни подходящих слов, ни сил на такие откровения, ей оставалось только надеяться, что брат её поймёт, ну или хотя бы не слишком будет задет её нравом
Нэрвендэ внимательно и серьёзно поглядела на Финдарато, на то, с какой видимой лёгкостью он говорил о выборе того пути, который ему не нравился.
- Почему ты решил не возвращаться?

- Но ведь я хотела туда очень давно! Я порой мечтала об этом ещё до того, как об Эндорэ заговорил Феанаро и остальные. Я даже думала - надо найти единомышленников, самим построить корабль и плыть. Просто чтоб посмотреть на Эндорэ, побродить по его просторам, изучить их. Пожалуй, я бы так вскоре и сделала, но потом случилось всё это...
Артанис на мгновение замолчала и подняла взгляд в чёрное низкое небо.
- Я хочу увидеть все эти земли. Я хочу тех свободы и раздолья, которые они могут дать!  Я хочу быть сама себе хозяйкой... - последние слова прозвучали тише, они были спокойны и ровны, но при должном уровне чуткости можно было учуять в них совсем-совсем лёгкую нотку грусти. - Меня тянет туда так, что я и вижу только - дорогу перед собой, и она зовёт, зовёт... И кажется мне, что по ней стоит идти; что там - там моё будущее. Да, вот чего я хочу - я хочу не поступать вразрез с тем, что велит мне сердце.

Отредактировано Артанис Нэрвендэ (2014-06-20 02:36:48)

- Ну, вот, - произнесла Артанис, то ли подводя итог им общему желанию, то ли что-то утверждая этим. - Так скажи мне, что ж плохого мы делаем, если мы просто следуем давнему желанию, в котором нет ничего преступного? - в голосе её улавливалась горечь.

Отредактировано Артанис Нэрвендэ (2014-06-20 15:49:35)

- Так ли уж хотеть в Эндорэ - зло? Нет, я понимаю, о чём ты... с точки зрения того, что ты имеешь в виду, наш отец куда благоразумнее нас всех... Но я чувствую, что я на своём пути, и если это значит, что мне надо идти по нему вопреки словам валар - что ж, так тому и быть, - голос Нэрвендэ звучал твёрдо, решительно и даже немного... ожесточённо. Она не могла не признавать величие и мудрость валар, она была их старательной ученицей, но идея, что надо покориться, отказаться от своего желания лишь потому, что они говорят так, её возмущала. Больше всего в жизни она ценила свободу и возможность быть исключительно собой, следовать тому, что она чувствовала своим, и этого у неё никто не имел права отбирать.
Затем она заговорила уже намного мягче, нежно проведя ладонью по щеке брата, стараясь передать ему свою любовь:
- У всех есть сомнения. Да, даже у меня. Пусть будут сомнения - это гарантия того, что ты видишь не только одну сторону. Не сомневаются лишь безумные дураки... как вот Феанаро, - на её лице отразилась гримаса отвращения. - Я бы очень не хотела, чтобы ты или кто-либо ещё был таким же, как Феанаро или его сыновья.
Она немного помолчала, а затем добавила:
- Главное - чтобы ты не пал жертвой этих сомнений и сам был в состоянии определить свою дорогу среди множества остальных.

Лицо Артанис осветилось:
- Вот и хорошо! - воскликнула она с улыбкой.- А Феанаро... - тут она уже заговорила тише, - так вот ему бы стоило слушаться своих сомнений, если они у него правда имеются, думается мне, его сомнения вернее его самых громких мыслей.
Дева уселась на большой покатый камень, на котором сидел Финдарато, когда она его увидела здесь, и укуталась в плащ.
- Расскажи мне: как ты думаешь, что нас ждёт сразу по прибытии в Эндорэ?
Иногда Артанис хотелось послушать, как говорит о чём-то близкий ей, увидеть картины, которые видит или может нарисовать он, это было ей интересно; впрочем, она такое желание выказывала чаще, когда она была ещё маленькой, а в последнее время - очень и очень редко.

Артанис положила голову на плечо брата, закрыла глаза, прижалась и слушала его песню; она затихла, казалось, что даже дышать на время перестала, чтобы не пропустить ни единого отзвука мелодии голоса Финдарато и его песни. В темноте её воображение вырисовывало необъятные просторы, мрачные, так как лишь мерцающие звёзды освещали их, да и их свет не всегда пробивался сквозь кроны высоких густых деревьев, но ничуть не отталкивающие; напротив, они дарили чувство полнейшей свободы, как будто ты мог гулять по ним всю вечность и везде был бы на своём месте; этот лес был таким древним, что Артанис и вообразить была не способна, и по нему залихватски гулял ветер, свистя на разные голоса, так, что дух захватывало...
Внезапно песня брата утихла; Артанис даже показалось, что она задремала чуток за это время, хотя нет - просто картина была такой яркой, что готова была перенести деву на своих только крыльях сразу к тому месту, о котором мечталось. Она подняла голову, похлопала глазами, приходя в себя, и задумалась, но ненадолго - ответ ей казался абсолютно ясным.
- О, я бы очень хотела такое испытать! - ответила она. - Это должно быть совершенно прекрасно и невероятно интересно. Даже жаль, что такого с нами не будет... Мы ведь, когда немного обустроимся в Эндорэ и уладим важные дела, отправимся в путешествие? Не то это, конечно, будет чувство, но хотя бы что-то достаточно новое для нас мы сможем увидать...

Можно было бы сказать - Артанис прочла мысли брата, но это было не так; она сама думала о том же ещё до того, как задать свой вопрос, таким образом, её вопрос был во многом в первую очередь актом подбадривания их обоих. Хотелось думать о чём-то прекрасном и увлекательном - о том, каким бы было всё, если б они и впрямь мирно отправились на лично построенном корабле гулять по Эндорэ, а не со скандалом плыли на кораблях, залитых кровью родичей, в земли, где обосновался их Враг.
Но не думать о таком было никак нельзя, и в голосе Финдарато дева с сожалением ощутила отзвук её же мыслей, потому, когда он умолк, она и сама притихла, глубоко задумалась. Наконец, Нэрвендэ решила это озвучить:
- Н-да... - протянула она тихо. - Вот только сначала сделаем то, чего не смогли сделать и валар.
По её голосу невозможно было сейчас понять, как она на это смотрит: в нём смешалось всё - и горечь, и спокойствие, и решимость, и дерзость, и уверенность, и отчаяние, и даже отзвук смеха.