- Конкретном? Нет, пожалуй. Но для меня печаль лечить сложнее всего. Вот ту, которая приводит к безнадежности и бессилию. Не понимая печали, я не могу чего-то... Поговорить бы с Ниенной... Но пока этого не произойдёт.
Линтаур задумчиво ковырял в костре палкой, подобранной тут же.

- Понимаешь... Мелиан же рассказывала тебе о песне творения?

- Да, - кивнул.

- Есть то, каким все должно было быть. Неискаженное. То есть оно только в песне было. А в Арде, такой, какая она есть, все... немного не так.  Эльнарвэ замолчал на мгновение, думая о чем-то своем и вряд ли радостном.

Линтаур слушал внимательно, в костре ковыряться перестал.

- С этим, с тем, чего не должно быть, есть разные способы борьбы. Можно силой, как Тулкас. Можно, как Эстэ. Тебе ведь знакомы все эти имена?

- Да, - Линтаур кивнул.

- Но есть такие вещи, которые даже валар не в состоянии... спасти, изменить, собрать заново из осколков. Вот их-то и оплакивает Ниэнна. И в том и состоит ее мудрость, чтобы не просто плакать, не просто печалиться... а и понять, что ничего не изменишь - эта мысль часто вызывает печаль вдвойне, но, если не пройдешь через нее, будешь жить дальше с той печалью, что сушит, что ест изнутри,  что ведет к безнадежности и бессилию. Только отпустив прошлое, только поверив, что оно уже безвозвратно случилось, можно жить дальше, не таская печаль с собой в каждое мгновение. - Эльнарвэ вздохнул. - Это долгий путь, на нем плачут, забывают о себе, винят себя и других... но, только пройдя по нему, можно утолить печаль. Она не перестанет быть печалью... никто не способен радоваться утратам. Она просто перестанет отравлять каждое мгновение. И случается это не за один день, особенно... если всего много случилось.

Линтаур снова принялся ковырять в костре. - Я и понимаю и не понимаю, - вздохнул. - Не понимаю, зачем печалиться, уже отпустив, как ты говоришь. Почувствовать могу, понять не могу.

- А ты можешь не печалиться, вспомнив о какой-то потере? Пусть печаль будет мимолетной, может, ты даже и посмеяться над ней сможешь.... и такие потери ведь бывают, скажем, разбитая чашка... только порадуется вряд ли. - Эльнарвэ улыбнулся, как будто вспомнил что-то и предлагал вспомнить тоже, - А понимать тут нечего, мне кажется... чувствовать достаточно.

Лайквендо встряхнул головой. - Я не печалюсь. Я помню. Но печали нет. Я принял это. Я знаю, как это может быть. Это как урок, как пережитое. И, если я вспоминаю, я могу вспомнить и то что чувствовал, но оно не всплывает во мне больше, не ранит. Не печаль меня исцелила - жизнь, радость, вера.  Он говорил, не думая, что собеседник может не понимать, не знать. Потому что не его личная память тут была важна, а сама тема разговора. - Но чужую печаль утешить не могу. Другие способы ищу к исцелению, но только не печаль. Он вздохнул. - Да только выходит не всегда. Вот и надо мне понять...

- Если ты можешь сам после печали радость принять, если она тебе в радость и впрок, это хорошо. Только не все это умеют, это как... ну вот как отравленного сразу кормить обычной едой. Не вкусная она ему, да и не только в этом дело.

Эльнарвэ улыбнулся на этот раз более открыто. - Ювелир бывает без колец... - он пожал плечами. - Знаешь, что я придумал?

- Ювелир без колец? Нет, не видел таких.
Вот это он уже смеялся. - И что же ты придумал?

- А давай я оставлю тебя вместо себя? А путь ты мне мысленно покажешь. Так и мне спокойней будет, и... еще раз мне, - улыбнулся, - и за целительскую здесь, и за то, что с Эринионом.

- Я не могу быть твоей заменой, - удивление. - Я это я, а ты это ты. Он задумался. - Не ожидал, что ты согласишься. Здесь близкие тебе. Но... я рад этому, ты бы знал как. За надежду, да. Но еще... за то, что кое-что всё еще важно. Хотя, я думал сам проводить тебя, если случится это маленькое чудо. Поглядел в сторону лагеря. - Но поверят ли они мне, как верят тебе? Чтобы делать то, что делал ты?

- Не делай то, что я. Просто делай то, что ты, ты ведь сам сказал... - Эльнарвэ хмыкнул, словно он теперь подначивал, - вместо одного опытного целителя будет другой, только и всего. А за полторы дюжины дней ничего особенного случиться не должно.... по солнышку-то. Я надеюсь на это. А согласиться... мне самому было  бы плохо, если бы я не попробовал. А зачем делать плохо самому себе?

- Да, сейчас путь будет достаточно безопасен, - Линтаур это учитывал, когда просил помощи. И всё же, были у него некоторые сомнения. Давно минули те времена, когда квенди еще не делились на своих и не своих. - Если возьмешься, я, в свою очередь, постараюсь. Могу заодно поделиться с остальными чем знаю и чем успею.

- Будет здорово, - кивнул Эльнарвэ, - нашим полезно учиться новому, и тебе, возможно, что-то покажут. За старшую над целителями я оставлю Эстелиндэ, ей будет проще и с хозяйственными делами, и с расписанием дежурств разбираться. Но самый опытный из них - ты, учти это. Тебя уже знают многие, думаю, они будут рады с тобой работать... а уж не делать ничего будут рады еще больше.

- А я попрактикуюсь в латании нолдор. От доверия Эльнарвэ было легко и свободно. И он снова покосился на котелок.

- Остается пожелать тебе поменьше работы. - Эльнарвэ уловил взгляд, - вот поедим и пойду тебя представлять всем в новом качестве. Миска у тебя с собой или выдать?

- Дать. В моей сумке для миски обычно места уже не хватает.

Эльнарвэ,  покосившись на лист с несъедеными ягодами у себя на коленях,  и не подумал вставать. - А вот возьми в моем шатре слева от входа. И мне заодно.

Линтаур принес миски, а заодно и чашки для напитка, каким бы он ни был.

Лостарин, успевший за это время почти полностью съесть гостинец с прогалинки у ручья, закинул в рот последние ягоды и встал, держа котелок  в одной руке, а ложку - в другой.
Он подошел к деревянному столику, приглашая Линтаура поставить миски туда.

Лайквендо поставил миски куда сказали, а сам пока еще раз заоглядывался, осматривая лагерь.
- Во время большого похода у нас бывало и меньше удобств, - улыбнулся, вспоминая.

Лостарин принялся выкладывать кашу в обе миски той же ложкой, которой мешал.
- Надо у кого-то меду попросить, что ли, - заозирался.

Линтаур глянул на него и пошел к своей сумке. На свет появился деревянный горшочек с плотно пригнанной крышкой.
- Будет моя доля в еде.

- Даже так? - Эльнарвэ улыбнулся и продолжил наполнять миски.

- Только надо не забыть забрать обратно горшочек, а то в прошлый раз пришлось долго без запасов меда обходиться.

- А чьей работы горшочек? - спросил Эльнарвэ тут же, - я не думаю, что мы прямо весь мед съедим, добавим в кашу немного и все. И тут же прячь, чтоб не забыть.

- Этот - не моей. Да, можно вырезать и на ходу. Но из свежей, непросохшей древесины получается ненадежно. Я делал так, пока мне не подарили предыдущий. Ну и этот.
Взял протянутую миску, снова устроился у костра.

- Если тебе было плохо и ты это одолел... не загнал вглубь, не солгал самому себе, а одолел вправду... Тогда ты сможешь помочь другому лучше, чем тот, с кем никогда ничего такого не было. - Эльнарвэ вздохнул. - Вот только не всегда это просто, даже целителю. А в некоторых случаях - особенно целителю, которому кажется, что уж свою-то боль и слабость он точно одолеет. А свою бывает куда сложней.

- Целитель, не целитель, - Линтаур мотнул головой, - разве это важно, когда речь идет о ранах душевных, о боли своей. Тогда нет никакой разницы, кузнец ты, лекарь или целитель. Только вот скажи мне, то, что ты сейчас сказал, это ты так считаешь или ты это знаешь?

Когда Линтаур сказал "нет никакой разницы", Эльнарвэ согласно кивнул. Когда тот договорил, нолдо немного растерялся.
- Что значит "считаю" и что значит "знаю"?

Линтаур улыбнулся его вопросу. По сути, Эльнарвэ был прав, задавая его.
- Хорошо. Я понял.
Пламя жгло уже ощутимо и лайквендо убрал руку от огня.

- Но ты говоришь, что если целитель знает и помнит о своей боли или печали, то она точно не может перейти его пациенту. Всегда ли так?

Миска с недоеденной кашей - там и каши-то оставалась буквально ложка - стояла у Эльнарвэ на коленях, и он даже не смотрел в ее сторону.
- Не всегда, конечно. Дело ведь не просто в том, что ты знаешь и помнишь. Если ты только об этом и думешь, и пациенту можешь больно сделать. А если  ты сознательно оберегаешь его, если хорошо знаешь свою боль в лицо - больно не сделаешь. Но и лучше во многих случаях тоже не сделаешь.

- Вот я пришел к тому же выводу. Только я еще знаю, что не так часто, как хотелось бы, целитель знает свою боль в лицо.
Линтаур вздохнул.
- Чего не ешь-то?

- Разговариваю, - Эльнарвэ усмехнулся, взглянул на кашу и снова перевел взгляд на собеседника, - Ты прав, что не чаще, тех, кто не считает себя целителем. А последствия могут быть... да впрочем, у всех могут могут быть последствия, и не только для них самих, - мрачно закончил нолдо.

- А ты разговаривай и ешь. Зачем давать еде остывать? - лайквендо вспомнил про баночку для мёда и поднялся, чтобы забрать её. - И не мрачней. Ничего же не произошло вот прямо сейчас, а разговор он и есть разговор.

Эльнарвэ еще раз глянул на кашу, но ложку в руки не взял.
- Ничего ей плохого не случится, - нолдо следил за действиями Линтаура, пытаясь понять, куда он собрался.

Линтаур забрал свою баночку, сунул в сумку и уселся обратно. Подкинул дров в костер, чтобы вода быстрее закипала.
- Ничего, если я спрошу у тебя о твоей жене?

Эльнарвэ улыбнулся уже более открыто и расслабленно.
- Можешь не только о жене, а еще и о детях и внуках спросить. Талион не единственный мой внук. Я попросил их всех остаться в Амане, только Талиона уговорить не смог.

- Эльнарвэ... - Линтаур смотрел прямо на нолдо, но без необходимости ответа, - почему? Почему ты просил их остаться?

- Я думаю, что там безопаснее, - тихо сказал Эльнарвэ.

- В этом ты прав, - улыбнулся Линтаур.
Да, он тоже так считал. Хотя сам он не считал опасность причиной чего-то не делать. Думать больше, да. Но не более. И других не отговаривал обычно. Долго уж точно.
- Так как зовут твою жену, сколько у тебя детей и внуков? Рассказывай! - он очень хотел знать.

- С моей женой ты, может, даже знаком, это Лаэрвендэ, - лицо Эльнарвэ стало совсем безмятежно-спокойным, - детей у меня двое, мальчик и девочка, а внуков пятеро. А ты...
Нолдо вопросительно посмотрел, но не продолжил. Было логично, чтоб такой разговор состоялся между ними при первой встрече еще на том берегу, но Лостарин несколько раз думал спросить и не спрашивал.

- Лаэрвендэ... - Линтауру пришлось вспоминать, но потом он заулыбался. - Помню её. Вот ведь как!
Пятеро внуков. Линтаур попытался представить Эльнарвэ с малышом на руках и у него получилось.
- А я так и не встретил пока свою спутницу. Иногда мне даже кажется, что я обручен с самой Ардой. Но это, - он рассмеялся, - я знаю, ровно до того момента, как я встречу Её.

- Я тоже так думаю, - Эльнарвэ улыбнулся. - так оно и бывает, обычно. Скоро и чай заваривать пора. А я кашу доем, наконец.
Чем он и занялся.

Линтаур следил за костром пока. Когда вода начала подавать признаки кипения, вновь вспомнил про свою сумку. На этот раз оттуда появились веточки душицы.
- Нас стало много. Я теперь не всех по именам знаю.

- Душица - это хорошо, - одобрил Эльнарвэ, и, развернув лежавший рядом с ним сверток, вытащил оттуда немного зверобоя и мяты. - Вас и было больше, чем нас. А теперь еще и все далеко друг от друга. Я в Тирионе, нашем аманском городе, почти всех знал. Надеюсь, там уже появился кто-то, кого не знаю. Если все дальше будет хорошо с солнцем, здесь у нас, на обоих берегах, появится кто-то тоже.

Линтаур глянул на нолдо, усмехнулся:
- А я и имел в виду всех, а не только "нас".

- Всех... есть ведь те, кто остался у Вод Пробуждения... или вообще в другую сторону пошел, - Эльнарвэ поднялся, чтобы глянуть, кипит ли котелок. Вода еще не бурлила, и он не стал снимать его с огня, - интересно, что сейчас у них?

- Интересно. Только здесь пока интереснее. Но когда-нибудь я туда обязательно схожу. И всё узнаю. И песни новые послушаю.
Его совершенно не смущало это «когда-нибудь». Хотя часто бывало и так, что времени не хватало и хотелось быть одновременно в нескольких местах и успеть увидеть и там и здесь.

- Сходишь - расскажешь, ладно? - попросил Эльнарвэ, - я от своих вряд ли куда-то выберусь надолго.
Нолдо глянул в котелок и снял его с огня. Бросил туда приговленные травы и посмотрел на Линтаура, мол, у тебя тоже в руках то, что вроде бы планировалось заваривать.

Линтаур удивленно посмотрел на нолдо. Вряд ли Эльнарвэ имел в виду детей и внуков. Он них он уже прекрасно делся. А остальные вроде тоже выросли уже.
Душица полетела в котелок за остальными травами.

Эльнарвэ глянул в котелок.
- Заварится и можно пить.
Целители выпили чаю, заглянули в целительскую, где из троих присутствовавших целителей и их помощников Линтаур был не знаком только с одним, а потом отправились искать лорда Канафинвэ.