Рубить дрова в темноте оказалось нелегким делом. Хотя Айвенаро прекрасно видел, куда бьет, но непривычный пока мрак давил, заставлял внимательнее присматриваться к следам, которые оставлял топор. Деревья здесь росли плохие, низкие и искореженные ветрами, но выбирать не приходилось. Рядом росла куча дров и хвороста, но он не спешил возвращаться в лагерь. Сперва нужно было успокоиться, еще не хватало, чтобы Лайрелин что-то понял по его лицу, увидел там страх. А потом нужно будет найти Сильвин. Вряд ли кто-то сейчас соберется спать, все слишком взбудоражены, голоса звенят, кто-то плачет... даже отсюда слышно. А он хотя бы занят полезным делом.

Сильвин нашла его раньше и сама. Они почти не виделись с самого Тириона, лишь несколько раз мельком, но Айвенаро знал, что она идет с отрядом Арафинвэ. Она шла. Если бы она решила повернуть назад, она не повернула бы, не попрощавшись. У них даже уговора не было, просто такое было абсолютно не в ее характере.
Сейчас она подошла и тихо присела на камень неподалеку, наблюдая за работой.

Почувствовав ее присутствие, Айвенаро сперва особо красивым, по его мнению, ударом снес оставшийся ствол сухостоя, и лишь потом обернулся. Воткнуть топор здесь было некуда, так что он просто положил его на каменистую землю, улыбнулся радостно и светло, забыв на мгновение про все свои страхи и тяжелые мысли. Заговорил торопливо и сбивчииво:
- Ты пришла! Я... хотел тебя найти позже, но как всегда, ты оказалась быстрее. Я так рад. Я успел тебя забыть, оказывается... ты гораздо прекраснее, чем я запомнил.

Она улыбнулась краем губ, пропуская комплимент мимо ушей. Все эти слова показались неуместными, особенно, после перехода, но ничего по этому поводу говорить она не стала. Если Айвенаро так легче, пусть.
- Как ты? - спросила, стараясь сделать так, чтобы голос звучал мягче. - Как Лайрэлин?

Айвенаро сбился с нарочито беспечного тона, проговорил:
- Я лучше многих, как видишь. Лайрелин... с ним все будет хорошо. Рана не очень тяжелая, он поправится. А ты? И твои?
Вот тут он спрятать страх и тревогу не сумел, она пробилась в голосе, несмотря на то, что взгляд Айвенаро отвел, боясь прочитать в ее глазах именно то, чего страшился.

- Мои… они решают, - она вздохнула. - Я по этому поводу и пришла с тобой поговорить. И вообще узнать. Прости, раньше не смогла, маме было плохо. А вы бы и без меня справились, я уверена.

- Было плохо? - встревоженно переспросил Айвенаро. - Сейчас лучше? Потому что если нет и я могу как-то помочь...
Он понятия не имел, чем и как он может помочь, но мало ли. А потом до него дошла вторая часть фразы, он поднял на Сильвин глаза:
- Решают или уже решили? Ты о чем хочешь поговорить?

- Нет, там справятся. Она просто сильно переживала, - Сильвин очевидно не очень хотела развивать эту тему, поэтому говорила коротко. - Они решают, - теперь она внимательно смотрела на Айвенаро. - А что думаешь ты?

Он упрямо сощурил глаза и сказал, может, чуть более вызывающе, чем собирался:
- Я не думаю, я иду дальше. Думаешь, я испугался? Я знаю, что многие решили вернуться, но я не боюсь того, что услышал. Было ясно, что просто так нас не выпустят отсюда.

Сильвин опустила ресницы.
- Ты думаешь, Владыка Намо сказал так, чтобы не отпускать нас?

- Я не знаю, зачем он так сказал, но многие же испугались. Пусть, слова это только слова, - Айвенаро чуть поежился, вспоминая эти "только слова". - Назад пути все равно нет, нельзя повернуть.
Он взял ее за руку, сжал пальцы, согревая в своей ладони. Каждый раз, когда он ее касался, внутри что-то словно обрывалось, от нежности, а сейчас еще и болезненного чувства возможной потери. Айвенаро старался об этом не думать, но вырвалось само:
- Ты же... ты же идешь со мной?

Она покачала головой, не говоря ни да, ни нет.
- Айвенаро, ты точно решил идти?

Он непонимающе посмотрел на нее, но уже чувствовал, к чему идет разговор.
- Значит, ты собираешься возвращаться? - голос разом стал тусклым и каким-то глухим. - И спрашиваешь, потому что хочешь, чтобы я тоже ушел обратно? Бросил Лайрелина, бросил всех, с кем прошел уже этот путь и вернулся... просить прощения?! Отказался от самого важного, что появилось у меня в жизни... ты, может, просто не думала об этом, но уйдя, мы получим свободу. Там огромный мир, полный такого, чего и представить нельзя, а мы сидим, словно в родительском саду, за золоченной калиткой и боимся ослушаться. Так вот я не боюсь. И ты тоже, я же знаю.

Она не дрогнула, просто словно окаменела.
- Что для тебя самое важное? - спросила тихо.

- А ты все молчишь, только спрашиваешь? Чтобы я сам сказал тебе "конечно, давай вернемся?", - Айвенаро был в смятении, обида и горечь мешались с тем самым чувством потери, только теперь уже с двух сторон. Куда бы он сейчас не шагнул, что-то придется оставить. Он вытянул руки перед ней:
- Как думаешь, какая из них для меня самая важная? А какую можно и... - взгляд на топор.

Вместо ответа она подняла глаза и повторила его жест, вытянув перед ним обе руки.

- И что нам делать? - потерянно спросил Айвенаро. - Как можно выбирать? Ты хочешь остаться, я понял. А я не могу без тебя, это все равно, что часть себя отрезать и оставить. Не понимаю, как я смогу жить один, не понимаю, как раньше жил, пока тебя не знал. Но если я останусь, вернусь с тобой обратно, то Лайрелин-то все равно уйдет. Ему пути назад нет. А потом я знаю, пройдет немного лет и я навсегда себя возненавижу, за то, что мог это сделать, мог закончить начатое, мог совершить самое важное в жизни... и не стал. И как мне выбирать?

- Ты хочешь... - она запнулась, потом договорила, но иначе: - почему ты думаешь, что ему нет пути назад? Валар милостивы. Айвенаро, это правда, - она заговорила горячо, - госпожа Йаванна, я не могу представить себе, чтобы она не простила того, кто раскаялся. Даже... даже после всего... Тем более, что Лайрэлин сам жертва страшной ошибки.

- Не в том дело, простят его или нет. Он сам не вернется... после всего, - медленно сказал Айвенаро. - Но, Сильвин, даже если так. Если бы я просто выбирал между ним и тобой... я бы выбрал тебя, хоть это и невозможно больно. Да, каждый день думал бы, что с ним сейчас и жив ли он, но выбрал бы тебя. Только дело не в нем, а во мне. Сейчас впереди открывается такое, что захватывает дух. Мы созданы не для того, чтобы жить в Амане, мы были созданы для той земли. Мы вернемся на истинную родину и принесем надежду тем, кто по-прежнему там оставался, оберегая ее от Врага. Мы можем их защитить, мы сильные, мы видели Свет, мы много знаем и умеем. Представь, как это будет, когда в полном мраке наши братья увидят, наконец, свет возможной победы. А потом мы найдем камни Феанаро и вернем в мир утраченный Свет. Возможно, вернемся сюда, но как победители, а не как виноватые дети. Это сильнее, чем мечта, это то, наконец, для чего мы все и были рождены. Я чувствую это, я знаю, что мне туда нужно... и я буду до конца дней думать о том, что потерял, если сейчас поверну назад. Не смогу я тут жить в покое и счастье.
Но слова, обычно такие легкие и послушные ему в песнях, здесь звучали как-то чуждо, как будто само это место пыталось ему помешать. Тогда Айвенаро схватил ее за руки, прижал ладонями к своей груди:
- Пойдем со мной. Да, там будет трудно, но мы будем всегда рядом, что бы ни случилось. Ты - моя жизнь...

- Айвенаро, трудности меня не страшат, - ее руки были теплыми и легко поддались, словно сами хотели прижаться к его груди. - Я боюсь другого. Я училась у госпожи Йаванны, я видела ее, я знаю насколько их мудрость и сила несоизмерима с нашими. Айвенаро, что если это мы ошибаемся, и наши действия принесут не исцеление и победу, а раны и боль? Ты сам слышал слово Владыки Мандоса.

- Ну почему? - Айвенаро улыбнулся, глаза у него горели, словно он уже был не совсем здесь. - Мы же идем помочь и спасти. Это Феанаро и его сыновья ни о чем, кроме камней и мести думать не могут, но мы-то другие и нас больше. Я готов к ранам и боли, готов к войне, раз такова судьба, но когда мы пройдем через это, закалившись, как сталь, то получим весь мир... который был предназначен для нас.
Сильвин, ты говоришь так же, как моя мать. Только она это все сказала еще в Тирионе, когда не хотела нас отпускать.

- Идете против воли Владык, которых сам Эру поставил править этим миром. Или же ты считаешь себя мудрее их? - она выпрямилась, глядя ему прямо в глаза, и на этот раз взгляд был острым, как нож, и тепла там было мало.

- Я считаю, что они тоже ошибаются, и все, что случилось - тому доказательство, - упрямо ответил Айвенаро. - Они не сохранили Древа, они позволили убить короля... пусть лишь своим бездействием или беспечностью. А значит - они не всеведущи. И если бы Эру хотел, чтобы мы жили в Амане, он пробудил бы эльдар здесь, а не там, за морем. Ты веришь Валар, ну так я с тобой не спорю. Но я - не могу.

Она еще какое-то время вглядывалась Айвенаро в глаза, и во взгляде ее читалось нечто, чего ему пока было не понять. Потом отняла руки.
- Я пойду. Мне надо подумать.

Айвенаро замер, он ожидал другого. Где-то в его мечтах Сильвин должна была с энтузиазмом посмотреть на темнеющее море и сказать "Да, я всегда буду с тобой!". Но отступать было поздно. Он сглотнул - в горле пересохло и тихо спросил:
- Но ты же все равно придешь? Что бы ты не решила?

- Когда приму решение, - казалось, она говорила через силу. - А сейчас не держи меня.

Он кивнул, сам же чуть не плакал. Отступил на шаг, поднял топор. Когда она уйдет, он будет рубить эти проклятые дрова до тех пор, пока падать не начнет от усталости. Потому что не знал, чем еще можно заглушить боль и заставить себя не думать.

Сильвин повернулась и, не глядя на него, зашагала по камням прочь.