Вечерние тени скользили по земле, странные и нереальные. Финдекано так еще и не привык к восходам и закатам, хотя больше всего любил вот такие тихие повечерия, чем-то напоминавшие мягкое свечение погибших Древ.
Все будто было хорошо - Финдекано, ценивший гармонию и приязнь в семье был очень доволен тем, что на него никто не держал зла ни за безумный поход (как считал втайне сам Астальдо победа окупала все, а спасение друга стоило того, чтобы за него поволновались), ни за его вспышки гнева при встрече (а вот это плохо, надо было держать себя в руках), ни за сосредоточенность только лишь на себе и Майтимо (а надо было снова принимать командование отрядом, взваливать на себя кучу дел и забот).
Отец был прав - присутствие братьев Майтимо в лагере могло создать большие проблемы. Финдекано поморщился. Он искренне хотел примирения, но знал, что тем, кто потерял близких в Ледовом походе, больно смотреть на прежних друзей и сородичей. К тому же некоторые из этих сородичей кажется и не считали себя виновными. Куруфинвэ... Финдекано пожал плечами, и в противовес вызвал в памяти  лицо Майтимо и его слова о потерях, и сожаление, и боль.
Знакомая фигура между рядами палаток заставила его всздрогнуть. Макалаурэ шел один, сопровождавший его эльда не доходя до палаток повернул назад.
- Приветствую, - сказал Финдекано негромко, когда тот почти поравнялся с ним, - ты не меня ищешь?
Вопрос был явно лишним - кого еще мог разыскивать Макалаурэ в расположении его отряда. Во всяком случае, Финдекано счел, что лишняя предупредительность не будет неуместной - это было частью избранной им политики примирения.

- Я сейчас свободен, - отозвался Финдекано, - может пройдешь в палатку? Или прогуляемся к озеру?

Финдекано кивнул и пошел впереди гостя, показывая дорогу. Двое лучников, попавшиеся на пути, посмотрели в их сторону с видимым интересом, но и только. Макалаурэ не вызывал негативных эмоций - по крайней мере у его воинов.
- Проходи, - сказал Финдекано остановившись у шатра и откидывая полог, - у меня тут небольшой беспорядок, да и день выдался суматошным. Как там Майтимо? Я утром у него был...

- Ему тяжело общаться, - сказал Финдекано со вздохом, - я же вижу. Он словно спит и боится, что проснется и снова окажется... там. Я буду приходить к нему часто, так часто как только смогу, но Майтимо должен привыкнуть к мысли, что он не спит, понимаешь? Он разговаривает вполне разумно и здраво, но я чувствую, что он сомневается даже в том, что я живой и настоящий, а не какой-нибудь морок... оттуда.
Но это пройдет. Должно пройти.

- Бывший пленный? - переспросил Финдекано, - но ведь Майтимо сказал, что все погибли... Или он не из его отряда? Попасть к этим... наверное самое худшее, что может случиться с нами. При одной мысли о таком меня охватывает не страх даже - омерзение. Огонь... Да, Майтимо не сломлен - он хочет жить и сражаться. И его действительно не нужно опекать. Но мне кажется, что его нельзя оставлять надолго с мыслями о прошлом. Надо занять его настоящим - как только он окрепнет. Невзирая на то, что настоящее довольно зыбко, а временами висит на волоске. А может быть именно поэтому.

- Лучше думать о настоящем, чем вспоминать о прошлом, - сказал Финдекано задумчиво. - Во всяком случае для Майтимо... да и для нас. Прошлое теперь - это камень летящий в бездну, и грозящий увлечь за собой и нас. Я вот стараюсь думать о будущем, но и настоящее тоже не забываю

Финдекано с минуту смотрел на кузена странным немного растерянным взглядом, потом неожиданно широко улыбнулся.
- Я догадался. И поскольку отношения между двумя нашими лагерями довольно напряженные, я наверное должен сделать гордый и утомленный вид и сказать что-то вроде "не стоит благодарности". Только я так говорить не буду, потому что жизнь Майтимо благодарности стоит. Кроме того, что он мне побратим, тебе брат - Майтимо наша последняя надежда. Надежда для нас всех не передраться между собой, не разбежаться по здешним лесам на радость Морготу. Надежда на примирение. Это вообще-то должен был ты сказать, Макалаурэ, но я облегчу тебе задачу. Потому что искренне хочу этого мира - в отличие от многих своих друзей и родичей. Своих надо прощать - это я сейчас не могу сказать даже родному брату, потому что он не станет меня слушать, а вот тебе говорю. Я понял это еще тогда, когда отправился к Тангородриму. И пошел бы туда, даже если бы точно знал, что Майтимо первым поджег те злосчастные корабли по отцовскому приказу.

- Да, - отозвался Финдекано, - именно так. Потому что Майтимо достоин не жалости, но любви. За стойкость и мужество, за то, что не сломлен, за то, что доказал, что с тварями можно бороться. Что можно побывать в бездне и выйти оттуда с живой душой. Его теперь нельзя ненавидеть - даже тем из нас, кто обозлен сверх меры. Во всяком случае - я так это чувствую. И знаю, что они с моим отцом поймут друг друга, и сделают все для того, чтобы остановить вражду. Остановить ради победы над общим врагом. Я ведь отнюдь не мягкосердечен, но когда я сейчас пытаюсь заглянуть себе в душу, то понимаю, что могу ненавидеть одного лишь Моргота. За все, что случилось с нами. И он еще получит свое.

- Сражаться с оружием в руках совсем не то, что выжить в плену, - сказал Финдекано с грустной улыбкой, - здесь все зависит от силы руки и отваги, а там... Там ничего не значит ни отвага, ни сила. Там убивают душу - я видел в глазах Майтимо тень этой страшной борьбы. Именно это я имел в виду. А что до последней надежды - то многие из нас сейчас не способны ни размышлять логически, ни слушаться своего сердца. Больше всего я боюсь вспышек слепой ненависти, или мести. Нам сейчас нужен стяг, чтобы обьединиться, и спасти те остатки доверия и любви, которые еще можно спасти. Нам предстоит сражаться бок о бок - и я хочу, чтобы все мы доверяли друг другу.

Лаурэфиндэ еще не видел Финдэкано с того вечера, когда тот появился на спине орла. Тогда ему самому было не до того, чтобы приветствовать его и, тем более, не до того, чтобы ярко выражать свою радость. Теперь прошло время и в возвращение старшего сына Нолофинвэ поверили все. Впрочем, радости это не убавило.
Поэтому он несколько порывисто дернул полог шатра:
- Финдэкано, это Лаурэфиндэ с Турукано, - не врываться же без предупреждения.

Услыхав имя Макалаурэ, Турукано нахмурился.

Следуя приглашению, он вошел в шатер за Лаурэфиндэ.

- Здравствуй, брат. Макалаурэ, - он коротко кивнул, приветствуя гостя, - прости, Финьо, я не знал, что ты не один. Мы зайдем позже.

Лаурэфиндэ немного сдержанно кивнул Канафинвэ, но не столько из-за своих чувств, сколько услышав слова Турукано. Обернулся, вопросительно глянул.
Пожалуй, он понимал, что происходит. Или ему казалось, что понимал. И все же, вот так избегать встречи было бессмысленно. Пусть даже и понятно.
Он не улыбнулся Макалаурэ, но взгляд его был приветлив. Однако, вопреки словам друга, он шагнул к Финдэкано, порывисто обнял его.
- С возвращением! Я еще не успел сказать тебе этого.

- Я не затем пришел, чтобы сразу уходить, - вроде как возмущенно ответил Лаурэфиндэ, но глаза его смеялись.
В свою очередь легко отпустив Финдэкано, прошел дальше в шатер.
- Посидим, - но оглянулся на друга. В глазах его был вопрос и тревога.