Непокой нолдор |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Непокой нолдор » Игра » Будущее прошлого (вечер третьего дня)
Закатное солнце отражалось с серо-стальных водах Митрим.
Турукано подошел к самому берегу, коснулся руками воды и провел ими по лицу. Вдохнув запах свежести, он несколько мгновений смотрел на золотые блики, а потом повернулся к своему спутнику.
- Не знаю, подходит ли это место для таких бесед. Но оно достаточно удалено ои лагеря и сюда вряд ли забредет кто-то, кроме тех, кто получил весть.
Его спутник стоял позади и смотрел на закатное светило.
- Теперь все приходится выбирать заново, - ответил Лаурэфиндэ. - Что подходит, а что нет. Место, время и даже саму жизнь. Но не скажу, что это так уж плохо.
Лайресул подошел к ним с мрачным видом и произнес:
- Лорд Турукано? Государь послал поговорить тобой.
Тон был несколько озадаченный - о чем ему говорить с лордом Лайресул особо не понимал.
Турукано кивнул и указал на россыпь валунов, доходившую почти до самого берега.
- Присаживайся, подождем остальных.
Назначенный час приближался и те, кто получил известие, собирались на берегу. Турукано приветствовал приходящих, внимательно вглядывался в их лица - в них читалось недоумение, ожидание... в некоторых не читалось ничего - ничего, кроме отрешености и безразличия.
Антаурель подошла тихо - не сразу и заметили, молча прислонилась к дереву.
В походе она потеряла мужа - и так и не смогла смириться с этой потерей. Талантливая целительница, она с головой ушла в работу, пытаясь хоть так заглушить эту боль.
Она не кричала, не хваталась за нож - но, когда в целительскую принесли Майтимо - Антаурель там больше не видели.
Алассиан появился позже всех. Не слишком понимая, зачем ему вообще было сказано прийти, но не желая спорить и обсуждать снова и снова тот срыв, что случился недалеко от ворот. Проще прийти, встать в стороне и выслушать. В конце концов Турукано должен его понять, он сам потерял жену.
Собравшиеся расселись нешироким полукругом на валунах. Некоторые стояли в стороне. Пришли почти все.
Турукано тоже сел на один из валунов, который был продолжением полукруга, но был расположен на некотором удалении. Отсюда он видел всех и все, кто хотел, могли видеть его.
- Спасибо, что пришли, - негромко начал он, - и если весть о нашей встрече была передана вам как повеление или приказ - простите, это было неумышленное искажение. Я хотел пригласить вас, вы вольны принять приглашение или отказаться. Если есть здесь те, кто не может или не хочет выслушать меня - вы вольны уйти... Нам есть, о чем поговорить, но я никого не хочу держать против его воли.
Турукано замолчал, обводя взглядом собравшихся.
Алассиан выпрямился.
- Я думаю, каждый понимает, что такое приказать нельзя. Я здесь по своей воле, лорд Турукано.
У Лаурэфиндэ не было сомнений зачем он здесь. Хотя, друг позвал его сюда не по той же причине, что остальных. Но сам эльда знал, что не все так просто. Так что не только поддержать друга он пришел сюда. Но и еще раз разобраться в себе, проверить свое сердце.
Но и его присутствие здесь никого не удивляло. Многие видели его обнаженный меч, при первой встрече с сыновьями Феанаро.
К чести сказать, лишь единицы, подумав еще раз, покинули берег. Почему, то лишь они знают.
И чего будет стоить этот разговор самому Турукано, Лаурэфиндэ не знал. И был здесь. Рядом.
Лайресул, устроившийся на земле у подножия валуна, коротко глянул на оратора, фыркнул.
Если бы не распоряжение государя - он бы вообще сюда не пошел. А так вроде и уйти нельзя...
Повозился немного, устраиваясь поудобнее. Опять начала болеть голова, и больше всего Лайрэ хотелось сейчас добраться уже до своей кровати.
Турукано проводил взглядом тех, кто ушел.
- Что ж, - начал он после недолгого молчания, - я буду говорить прямо и может быть, мои слова причинят боль. И это наша общая боль, общая память. Память о тех, кто ушел от нас. Я знаю, многие хотят отомстить виновным в гибели наших близких, - он обвел взглядом собравшихся, - Но месть - это то, что вы хотите свершить ради себя. Ради ушедших - не делайте этого. Они ушли, но я не хочу отдавать их прошлому... Есть что-то, что мы можем сделать для них, можем сделать для них сейчас и делать каждый день своей жизни - во их имя отказаться от пролития крови, не затягивать еще туже петлю Проклятия.
И снова Лайресул посмотрел на лорда - и медленно кивнул. Да, все верно. Только ради себя можно решиться на месть - и....месть не помогает.... Только хуже потом. И кровь на руках - это страшно. Он так и сказал, оглядев тех, кто был рядом:
- Месть не помогает..
- То, есть, простить их за то, что они нас бросили умирать и обнять каждого? - раздался чей-то голос. Ирония была горькой. - Они ходят здесь, где хотят, и ни один не чувствует себя хоть в чем-то виноватым.
- Правильно! - Громко ответили ему с другой стороны поляны. - Пусть убираются на свой берег - и не будет никакой крови!
Глаза Турукано блеснули:
- Разве я говорил о прощении?! Разве я призывал предать забвению их вину? - резко ответил он, но быстро взял себя в руки, - Может быть, есть те, кто способен сделать это. Скажу за себя - я никогда не прощу и никогда не забуду. Сыновья Феанаро не родичи мне более и я не более вас хочу их видеть здесь. Но вспомните, что Эндорэ - это не только мы и они. Есть Враг, который хочет уничтожить всех нас без различия. Я не стану говорить: враг моего врага - мой друг, но он должен стать союзником, иначе нас уничтожат поодиночке. Я не прошу вас бросаться в объятия сыновьям Феанаро, я прошу вас лишь терпеть их присутствие, как бы это не было тяжело. Когда Майтимо придет в себя, они покинут наш лагерь. И я скажу вам вот что: когда будет речь о землях и рубежах, я буду просить Короля вверить мне предел, не граничащий с владениями Дома Феанаро...- он обвел взглядом собравшихся, - и я буду рад каждому из вас, кто захочет последовать за мной.
Лайресул резко вскинулся, выкрикнул:
- Как можно заключат союз с предателями? Кто предал однажды - легко сделает это вновь! Они не нужны нам здесь! И вообще - не нужны!
Антаурель подняла голову, согласно кивнула, произнесла:
- Больно смотреть на них, лорд. Пусть убираются!
- Мы последуем за тобой, милорд! - высокий нолдо поднялся и сделал шаг к Турукано, - Но скажи - какую кару понесут убийцы? Какую? Если мы откажемся от мести - кто покарает их? Их совесть? Она не проснется! Судьба? Да, хотя бы Майтимо она воздала по заслугам, если бы твой брат не вмешался!
Алькарин стоял все это время молча, слова и выкрики слышал, как сквозь сон. Почему-то нужно было прийти, он и пошел только потому, что позвал Арассэ. Но на последнее поднял голову, выпрямился. Голос у него, талантливого певца, был сильный, звонкий, даже тьма и льды не приглушили его.
- Может, ты жалеешь, что Врагу помешали? - воскликнул он. - Жалеешь, что Воплощенное Зло не отыгралось сполна на одном из нашего народа? Да, они трусы и предатели, но называя их убийцами, которым нет прощения... ты должен называть убийцей и меня. И его. И его... Как думаешь, может стоит и нам пойти повисеть на черных скалах?
После последних слов поднялся ропот.
Турукано поднялся, призывая к спокойствию:
- Довольно! Мы здесь не для того, чтобы обвинять друг друга. Что же до Майтимо... Вы видели его? То, что он перенес, страшнее смерти. - Турукано покачал головой, вспоминая прибытие Майтимо в их лагерь, - Он умер заживо. Та тень, которую спас мой брат... я не знаю, сможет ли она когда-нибудь снова возродиться к жизни. Ни одна кара не будет страшнее того, что он уже перенес.
- И что теперь? - Лайресул резко выпрямился, голову словно в тисках сдавило, но все равно сейчас, - А ты видел, каким был мой отец, когда умирал?! Нам там, на льду не легче было. Они первые отвернулись от нас - а теперь видят, что нас больше - и тут же стали добрые! А только нельзя им верить, все равно нельзя, как бы не страдал там их брат - предателем он от этого быть не перестал!!
Лаурэфиндэ крутил в пальцах сухую прошлогоднюю травинку. Почему-то среди всей весенней буйной зелени, ему в руки попалась именно она.
Он рванул сухой пучок мертвых стеблей. Поднялся, вытянул его перед собой.
- Вот то, что стало с нашим родством. Умерло в зимнем холоде, высохло на морозном ветру. Колкое и ломкое, острые края ранят ладонь. Это больно.
Он обвел взглядом присутствующих.
- Алькарин сказал, а я напомню больше. Слова Намо лежат на каждом, кто стоит здесь. И тех, на чьих руках есть кровь друзей и родичей, и тех, кто не успел или не сумел остановить первых. Так кто может быть судьей? И кто может нести кару? Неужели теперь предательство в ответ на предательство уже не является таковым? С каких пор мы стали думать так? Они не родичи нам. Если так, то это не потому, что они предали нас. А потому что мы сами так сказали. Можно не простить. Но это не то же самое, что отречься. Стоя там, на берегу Арамана я думал, что меня предали. Но стану ли предателем я сам?
Его рука сжалась, сухие былинки, сломанные сильными пальцами, посыпались на землю.
- Я спасу в бою любого из них, даже не думая. Потому что я не желаю никого предавать. Потому что ни одного из эльдар я не отдам Врагу. А вы готовы это сделать?
Ладонь резануло, сухая трава на самом деле была острой. Но это помогло успокоиться.
- Я шел сюда и думал. Так ли уж я согласен подать руку, закрепляя союз, пусть не братский, но военный, тем, чьи руки бросали факела, - он грустно улыбнулся Турукано, бросив на него мимолетный взгляд. - И слушая вашу боль, кое-что осознал. Моя боль ничего хорошего не может принести, как не может ожить эта сухая трава. Моя обида стоит еще меньше. Есть то, что для меня важнее и свято. Те, кто рядом со мной. Моя душа. Жизнь и свет этого мира. Я никому их не отдам. Ни Врагу, ни собственной злости, ни проклятию. А что важно для вас? Так ли важно то, что они ходят по лагерю? Их судьба их настигнет. Так будет. И эту судьбу они творят собственными руками. Какую судьбу для себя сотворите вы? Вот прямо сейчас. С этого момента, на этой земле. Что вы об этом думаете?
Первой ответила ему Антаурель:
- Не мы отрекались от них, Лаурэфиндэ - они отреклись от нас, бросив на том берегу. Как же теперь называть их родичами?! Я не могу больше. И помощь им оказать тоже не смогу - просто не смогу. Не важно, что они ходят здесь - важно, что вид у них высокомерный при этом, и ни чем они не раскаиваются. Противно смотреть на них.
Лаурэфиндэ кивнул целительнице. Но в глазах его отразилась старая вина.
- Но и из нас никто не вернулся в Гавани. И прощения никто не просил. Мне на самого себя иногда смотреть противно, что уж тут. Но ты целительница. Невозможно заставить помогать, разве я не понимаю.
- Ты думаешь, я хочу творить судьбу? - один из стоявших почти с самого края повернулся к Лаурэфиндэ. Его голос звучал ровно и глухо, - Зачем? К чему? Моих детей нет больше. Мне не для чего жить. У меня нет будущего. Что мне до ваших союзов? Что мне до того, что пережил Майтимо или любой из них? Уйти к Намо - это всё, что осталось... и мне, и им.
Лаурэфиндэ покачал головой.
- Ты жив до сих пор, разве нет? Там, во льдах уснули многие. Не утонули, не разбились о торосы. Но ты здесь, ты не ушел и не заснул. Значит есть тебе для чего жить. Даже если ты не хочешь видеть этого сейчас. Чувства застыли и, кажется, нет ничего. Но раз нас что-то держит, значит оно есть. Значит есть что-то, что дорого или что нужно свершить.
- Им не место здесь. - сказал молчавший до этого Койон. - Просто не место, лорд Турукано. Их старший сегодня ходил по лагерю - значит, перенесет дорогу. И тогда не нужно будет разговоров. Это было их решение, в конце концов, разойтись по разным берегам.
Он сказал, как выплюнул:
- Дважды.
Отредактировано Мапер (2015-05-05 11:23:07)
Инглорион не хотел сюда идти, полагая, что не будет ни добра, ни толка от такого разговора. Его предчувствия оправдались: вот и он не выдержал, шагнул вперед, повторяя уже сказанное целительницей, позади которой он стоял:
- Больно смотреть на них, лорд Турукано! Пусть уходят, больно. И не тебе ли знать как? - Рубанул рукой по воздуху, а потом добавил: - И в строю не встану рядом с ними, даже если все полчища Моргота будут против нас!
Мирвендэ шагнула вперед, взяла его за руку, словно желая поддержать и удержать.
- И я не могу, лорд Турукано. Все хочу посмотреть им в глаза, но если сделаю это - не отвечаю за себя.
- А я встану, - негромко произнес Алькарин, но голос его слышно было хорошо. - С любым из них, в ком увижу печаль и раскаяние, сожаление об ошибке. А те же, кому все равно - что же, им с этим жить! Это предательство выжжет их изнутри, остается лишь пожалеть их. Я же... я же не хочу зла в своей душе, оно отравляет и губит. Да, проще их не видеть здесь, но это... неправильно.
Вы здесь » Непокой нолдор » Игра » Будущее прошлого (вечер третьего дня)