Нолофинвэ стоял рядом и, услышав голос Финдекано, едва заметно дернулся. Мыслей его он прочитать не мог, но все-таки это был его сын. Слова правильные и нужные, только вот звучали они как-то неправильно, как будто в глубине затаилась фальшивая нота. Или хорошо скрываемая боль.
- Да, - сказал Нолмэ. - Конечно, все будет. И кони, и новые крепости. Если хочешь - поезжай, Финьо. Тебе в военных вопросах я доверяю, как никому другому.
Он поежился, только не от сырости или холода, а от того, какими стали их разговоры. Яд, проникший между семьями еще в Благословенной Земле, теперь сочится дальше и глубже.
- Как-то... мне не по себе, - проговорил он раньше, чем успел подумать, а стоит ли об этом вслух. - Сегодня весь день такой.

- У нас один Враг, - бесцветно сказал Нолофинвэ. - И это мой отец лежал на пороге своего дома мертвый. И это наш общий дом разрушен - сперва ложью и нелепыми подозрениями, а потом и пролитой кровью. Наш общий Свет угас.. Зачем ты, Макалаурэ, так говоришь? Что вы легко обошлись бы и без нас? Неужели действительно думаешь так? Что это было зря, то, что уже сделано? И Аракано...
Он вдруг резко повернулся снова к озеру, запрокинул голову, как будто хотел рассмотреть что-то наверху. Отошел на несколько шагов и лишь услышав за спиной шорох сухих веток, сказал:
- Давай я тоже что-нибудь принесу, Финьо. Ты пока разведи огонь.
И быстро пошел вдоль берега, подбирая высохший топляк.

*** если что, он вернется минуты через три-пять, т.е дальше пределов видимости не отходил и собрал дров так, чисто номинально

Нолофинвэ вернулся с небольшой охапкой топляка и, опустившись на колени возле разгорающегося костра, начал выкладывать дрова рядом, чтобы подсохли. Молча и сосредоточенно, как будто это было очень важно. Над озером захлопала крыльями и взлетела пара уток, потревожив остальных.
- Финьо, - наконец сказал он. - Сложно здесь все. Иногда я думаю, может нам и вправду лучше просто уйти и не мешать им, раз даже с нашим присутствием здесь им приходится "мириться" и мы виновны уже в том, что не остались там, где нас бросили. Но потом вспоминаю, что именно этого и хотел бы Враг. А еще... что так или иначе, мы одна семья. И один народ. Мы уже потеряли слишком многих... я, видишь, до сих пор не могу смириться с тем, что Аракано погиб, хотя пора бы. Но ты спас от страшных мук и смерти Майтимо, и Врагу показал, что не все делается по его желанию. И это уже достаточно, чтобы многие потери не казались напрасными. Я.. зря с ним так говорил. И ты тоже. Потому что он прекрасно знает всю эту правду, но признавать ее слишком тяжело. И жестоко требовать этого от него одного - за всех.
Зашуршали кусты и к костру выбежал пес Макалаурэ, положил на траву изрядно помятую утку. А потом лег рядом, показывая всем видом, что рассчитывает на часть добычи.

- Виноватый иногда чувствует себя  еще хуже, - заметил Нолофинвэ. - Только даже себе не может признаться, в чем причина. Не со всеми так происходит, конечно... Нужно разделять. Нельзя судить или винить всех разом и за одно и то же. Нас всех обвиняют в том, что в Арамане мы "были сами виноваты". Только вот... далеко не все кричали то, что так вывело из равновесия Феанаро. Я, наверное, не чувствовал бы такой жестокой обиды и разочарования, если бы действительно был хоть в чем-то перед ним виноват. И в обратную сторону это действительно тоже. Я, глядя в лицо Куруфинвэ и Туркафинвэ забываю, что кроме них есть и другие. Много больше. Тех, кому искренне жаль и те, кто все-таки рад нас видеть. Ладно. Хватит об этом. Уточка гораздо приятнее всех этих разговоров.
Он подхватил обмякшую на траве птицу, вынул нож и начал аккуратно вырезать застрявший в тушке наконечник стрелы. Его нужно будет отмыть и отдать Макалаурэ, как тот вернется.
- Арфу не взял с собой? - спросил он Финдекано, не поднимая головы от утки.