Холодные пустоши Арамана для стали точкой, после которой нельзя было повернуть назад, и здесь многих охватило отчаяние.
Нолофинвэ уже доложили, что раненых с кораблей разместили на берегу, а те нолдор, кто проделал путь пешком, занялись обустройством лагеря. Сейчас от холода и усталости они спасались под покровом шатров, но и под открытым небом в кругу света огней их оставалось достаточно, чтобы по разговорам можно было понять, какие настроения  гуляют среди них.
Он прошел через лагерь, осматриваясь и подмечая те мысли, которые никто не прятал, и теперь позволил себе самому дать время на раздумья, остановившись на его границе и вглядываясь в темную полосу моря, которое сейчас казалось непреодолимой преградой.

Из раздумий Нолофинвэ вывел оклик сына - он обернулся:
- Финьо, - он не видел его с тех пор, как лагерь был разбит, а теперь в его глазах Ноло заметил беспокойство. - Что случилось?

Ноло оглянулся на лагерь за спиной: всё оказалось не так, как они полагали, когда выступали в поход. Пока они шли к берегу, на слова не оставалось ни сил, ни времени, но они тлели на языке, как угли в костре.  Стоило только остановиться, чтобы в этой заминке они разгорелись:
- Что же ты слышал?

Ответил не сразу, не всегда стоит говорить первое, что приходит в голову, это он уже давно понял. Показывать, что чувствуешь – тоже. Можно ведь и ошибиться, услышав не то, что сказано, а то, что готов услышать, и позволив гневу или горечи захватить душу и мысли.
- Мне это тоже не нравится, - верные слова нашлись, наконец. Нолофинвэ посмотрел на сына. Финьо искренний, резкий, и раз заговорил об этом, значит, его действительно это тревожит. Но вот что на самом деле стоит за этой тревогой, верность выбранному пути и принятому решению, или разумное желание сохранить и без того шаткий мир – можно и спросить. Сейчас Ноло понял, что все меняется слишком быстро, и он уже не знает своего сына настолько, чтобы самому дать ответ.
- Почему тебя это тревожит? Я не говорю, что это пустые разговоры, на которые ты зря обращаешь внимание, я хочу знать, что ты думаешь. Раз уж ты искал меня, чтобы поговорить – давай поговорим.

- Заставить его делать то, что мы хотим? - переспросил Ноло. - А ты думаешь, правитель всегда делает только то, что он хочет?
Не Финдэкано надо было задавать этот вопрос, а кое-кому другому, но и так было ясно примерно, какой ответ бы он получил. Каждый ведь решает для себя, каким быть, за кем идти.
- Каждый выбрал сам, ты прав. И ответственность за этот выбор каждый тоже несет сам. Но есть те, кто пошел за мной, разделив мою судьбу и вверив мне свою. Как я могу заставить их сделать иной выбор, решить за них, приказать им думать иначе? Я могу лишь повторить им то, что уже говорил - я последую за братом моим, и я считаю его королем по праву. Я могу просить их держать свои мысли при себе - ради мира, который так легко разрушить, ради слова, которое я дал. Но думаю, этого мало. Ты же можешь отвечать на подобные разговоры то, что считаешь нужным. Можешь отправлять ко мне тех, кто с тобой не согласится.
Нолофинвэ снова посмотрел на темное, волнующееся море. Нужно было еще раз собрать тех, кто захочет его слушать, и поговорить. Повторить то, что уже сказано. Финдэкано прав, ни к чему хорошему это не приведет, а крови уже было достаточно. Только как говорить, и убеждать других,  когда сам не веришь в то, что выбрал верный путь? Потому он и откладывает это, занимаясь другими неотложными делами, но бесконечно это продолжаться не может.

- Если кто-то воспринимает это, как мои мысли, почему бы этому кому-то не прийти и не спросить меня напрямую? Передай ему, если увидишь, что он всегда может это сделать, - Ноло сказал это, по-прежнему глядя туда, где должен был скрываться горизонт, потом повернулся, невесело улыбнулся. - А что подумает Феанаро, и что они там говорят...
"Нечего и гадать, что они там говорят и думают. Вот только для этого и повода никакого не нужно".
- Знаешь, я не хочу думать о том, что происходит там. Но, раз зашел такой разговор, видимо, пора действительно что-то сделать с тем, что происходит здесь. Я не верю, что это как-то повлияет на чужие домыслы, но еще раз сказать не помешает, хотя бы для того, чтобы каждый мог еще раз решить, со мной он или нет. И я буду знать, что сделал все, что в моих силах. А дальше пусть король учится понимать свой народ, тут я ничем помочь не могу.
Нолофинвэ еще какое-то время помолчал, потом кивнул, приняв решение:
- Нужно собрать всех, кто здоров и готов слушать. Ты сможешь это сделать?

- Они просили... Вот только почему-то не меня, и не тех, кто это уважение, по их мнению, не проявляет.
Нолофинвэ замолчал, только пальцы, застывшие на холоде, сжимались и разжимались. Какой-то высохший, съежившийся лист гнало ветром, крутило, бросало и наконец, швырнуло в море. Он проследил за ним взглядом, потом заговорил снова, голос был ровный и спокойный:
-  Собери всех, кого сможешь. И Турьо тоже, если его найдешь. Если нет, я потом сам с ним поговорю.

- Я если и сержусь, то совсем не на тебя, - улыбнулся Нолофинвэ, накрыл его руку своей ладонью. - Все устали, и я тоже, а разговор тяжелый. Вот я и надеялся, что не придется этого делать. Но лучше сразу, чем откладывать. Ты правильно делаешь, что беспокоишься, только междоусобицы нам сейчас и не хватало.

"Причин более, чем достаточно, к сожалению. И с каждым днем все больше и больше. Пока это можно остановить словами, но надолго ли хватит этих слов".
- Я понял тебя, не нужно объяснять. Это хорошо, что ты пришел ко мне и спросил прямо. А теперь давай это закончим, как должно - иди и собери всех.

- Время речей прошло, но это не значит, что пробил час оружия. Да не уподомимся мы тем, кто навеки опозорил имя нолдор и пролил кровь братьев! Я слышал то, что ты рассказал Ильломэ. Что ж! Я по-прежнему прошу вас не обнажать мечей, - он медленно обвел взглядом собравшихся, - Не обнажать мечей первыми. Но если на нас нападут, мы дадим достойный ответ. Да, наш король - Нолофинвэ и наш Король - король мира, а не безумный предводитель тех, для которого хороши все средства, если они ведут к цели! Таков мой ответ, но вы можете просить и отца сказать своё слово... - Турукано указал на Нолофинвэ и Финдэкано, приближавшихся к ним.

Турукано склонил голову, приветствуя Нолофинвэ.

Нолофинвэ дождался, пока смолкнут голоса: поднимать руку, в знак того, что он хочет говорить, ему не пришлось. И то хорошо. Потом вздохнул, как будто собирался шагнуть с обрыва в ледяную воду и заговорил, спокойно и уверенно:
- Я ценю верность тех, кто пошел за мной. Вашу преданность и готовность следовать до конца. Но, видимо, действительно настало время, когда одних слов будет мало.  Вы все знаете, что я обещал следовать за моим братом, и от сказанного не отрекаюсь. Я буду идти за ним, и считаю его своим королем. По праву старшинства, по праву того, кто способен вести за собой. Нужно ли мне будет повторять это вам снова и снова, или довольно окажется сказанного сейчас, я не знаю. Наверное, придется, раз даже те, кто верен мне, не слышат меня. Что я сделал не так, в чем ошибся, если моя клятва брату для вас – не более, чем шум ветра над этими пустошами?
Он помолчал, переводя дыхание. Его перехватывало то ли от горечи, то ли просто слишком стылый, холодный воздух здесь был. Продолжил, уже тише.
- Я знаю, что такое обида, гнев и чувство несправедливости. Мне тоже не нравится то, что происходит, мне не нравятся речи, которые говорятся вслух и те, что остаются пока за стенами шатров или лишь в мыслях. Слово может ранить больнее, чем клинок, несправедливое обвинение – выжигает душу. Но раз уж мы оказались здесь, раз каждый из вас пошел сюда, пусть за мной, а не за Феанаро, то знайте – как вы идете за мной, так я иду за ним. И говоря «Феанаро не король нам» вы предаете не его. Нельзя предать того, кому не был верен. Вы предаете меня. Ведь для них сказанное моим народом, это сказанное с моего ведома и одобрения.
У нас ничего не осталось, мы потеряли все. Кроме чести. И вот помнить об этой чести я вас прошу. Облекитесь в нее, как в доспехи, способные отражать злые слова и несправедливые обиды. Не становитесь похожими на тех, кто из-за неверно понятого слова, готов выхватить меч из ножен. Мы все знаем, как это бывает и к чему приводит. Зло порождает зло, потому вы, верные мне, остановитесь! Мы можем сохранить хотя бы честь. И тот мир между нами, который так непрочен сейчас.
Все-таки вырвалось. «Не становитесь похожими». Как он раньше хотел стать похожим на Феанаро, а потом напротив – доказать всем и вся, что совсем не такой. Вот и сейчас не удержался. Снова замолчал, оглядывая собравшихся и договорил, хоть голос уже не всегда слушался, дрогнул пару раз.
- И главное, что я хотел сказать. Я верю моему брату. Он горяч и неудержим, он может словом и делом больно ранить даже тех, кто ему близок. Но он не предатель. Чтобы он не говорил сейчас, он помнит о нас. Нужно просто дать ему время и набраться терпения. Многие из вас сейчас думают, что я ошибаюсь. Что я слеп, не вижу того, что происходит, не слышу того, что говорится. Нет, я вижу то же, что и вы. Но я верю тому, кого называю своим королем и дорожу своим словом. Больше мне нечего сказать.

Отредактировано Nolofinwë (2014-09-14 18:21:13)

- У меня нет привычки говорить не думая, брат мой, - так же негромко ответил Турукано. Заговорил отец и Турукано замолчал, прислушиваясь к его словам. Остальные тоже молчали.

Нолофинвэ ответил Ильломэ и в его голосе звучала горечь:
- Скажи, милорд, а если воины твоего брата нападут на нас - что ты будешь делать?