Начало тут: Что для тебя самое важное? Айвенаро и Сильвин, после Пророчества Намо.

Попрощавшись с Айвенаро, Сильвин не пошла к своим. Она повернула в сторону от общего лагеря и долго шла вдоль неприветливых скал, пока без сил не упала на какой-то камень, и уже тогда дала волю слезам. Она уже не замечала ни того, что сильно ссадила руку при падении, нт того, что валун, на котором ога лежала, был холоден и кое-где покрыт коркой льда. Боль, душившая изнутри, была стократно сильнее того, что могли причинить внешние обстоятельства.
Она просто прижалась к валуну и плакала навзрыд.

«Если увидишь Сильвин, скажи ей, что мы беспокоимся...»
А он после таких слов беспокоиться не должен?
Впрочем, смятению в его душе причин было много. Потому-то он и ухватился за простую и понятную мысль – найти Сильвен.
Только вот, когда нашел, понял, что простого и понятного отныне будет немного.
Лаурэфиндэ тихо подошел к девушке, обнял, накрыл плащом.
- Я искал тебя. Нашел.

Сильвин ничего не ответила, даже головы не подняла, только расплакалась еще сильнее.
Вообще, она никогда не была склонна к слезам, даже для Амана. Только когда-то очень давно, еще ребенком, когда она случайно уронила с обрыва любимую игрушку, с которой не расставалась несколько лет, и узнала, что даже в благословенном краю бывают потери, она плакала почти так же сильно. Почти. Сейчас, конечно, горше, и здесь был не Аман.

Он ждал. Бывает, что нужно поплакать. Сам вот только не мог.

Сильвин не могла успокоиться довольно долго. Даже когда слезы кончились, она не подняла голову, а так и осталась полулежать, уткнувшись лицом в камень. Только плечи иногда вздрагивали.
- Лаурэфиндэ, что нам теперь делать? - неожиданно спросила она.
Сильвин назвала его имя, но вопрос словно бы к нему и не относился. С таким же успехом можно было спросить окружающие скалы - камни не больше них знали ответ.

Захотелось, как в детстве, посадить девчушку на коленки и решить все её проблемы. Вот только девчушка выросла, а проблемы перестали быть детскими и решаемыми.
Но он коснулся ее головы, провел ладонью по светлым волосам, всем сердцем желая хоть на время убаюкать ее боль, раз уж не мог защитить от нее.
- О чем ты меня хочешь спросить, Сильвин? И какого ответа ищешь сама?

Сильвин еще раз судорожно вздохнула, сделала шумный глоток и поняла голову. Оперлась локтем на камень, села. С удивлением посмотрела на плащ, казалось, она его только что заметила.
- Того же ответа, что и многие сейчас.
Голос был глухим, в глазах стояли не пролившиеся слезы.
- Айвенаро уходит. А я... я не знаю. Я не могу... Словно обезумели здесь все!
Она с неожиданной яростью и силой ударила кулаком по камню.

Лаурэфиндэ сел рядом, так было и удобнее, и теплее. Есть время и место, когда ты уйти не можешь, сколь бы самому тяжело на душе не было. Он помолчал немного, собираясь с мыслями. Перед девочкой стоял страшный выбор. И он не смеет советовать. Но и оставить вот так, уйти, тоже не может. Потому что он уже сделал раз такое, и теперь именно это стало тем, что терзало его сердце. Эльда постарался, чтобы его голос не дрожал, чтобы был спокоен хоть сколько-нибудь.
- У каждого сейчас свой главный вопрос. Кто-то спрашивает – а кто виноват? Кто-то – идти или не идти. Еще есть – зачем мы идем? Немало задаются вопросом – что я натворил. Есть такие кто, думает – должны ли мы идти дальше? Есть и такие, кто не ищет ответов, просто следует за тем, что начал. Я вот спрашиваю себя – как я мог быть так беспечен. Но, на самом деле, я знаю ответ на этот вопрос. Вот только признаваться даже себе в некоторых вещах очень больно. А какой для тебя сейчас главный вопрос?
Он обнял её крепче.
- Ну или просто расскажи, что чувствуешь. Обещаю, я никому не расскажу.

- Мы _уже_ натворили, Лаурэфиндэ, - сказала она тихо. - Идти дальше будет страшной ошибкой. Почему, почему этого никто не видит?! После всего, что произошло, что мы слелали и что услышали?! Но ещё не поздно все исправить,  вот только...
Голос прервался, словно она задохнулась. Сглотнув, продолжила:
-Но все будто с ума сошли. Я понимаю еше Феанаро, он всегда был таков,  но остальные, прежде мудрые. Почему?! Мне страшно за них, вот что я чувствую. Очень страшно.
Она остановилась, обернулась к Лаурэфинде и вдруг спросила:
- А что выбрал ты?

- Если ты спрашиваешь о моем пути, но я решил уже давно. Не потому что, что-то говорит или говорил Феанаро. Когда я узнал, что Мелькор ушел обратно, ушел в Эндоре, я понял, что пришло и мое время вернуться.
Возможно, это было сейчас единственным, в чем Лаурэфиндэ был по-настоящему уверен.
- Скажи, - он подал ей платок, чтобы вытереть мокрые дорожки на щеках, - ты правда считаешь, что можно исправить хоть что-то что уже произошло? Время вспять не вернуть, и любое, что мы сделаем, будет уже новым деянием, - он попытался объяснить свою мысль. – То, что мы сделаем будет нести другие возможности и последствия. Можно построить новый дом, если старый был разрушен, но он не будет тем же, что был. В нем будет новая жизнь, но не прежняя.
Он горько вздохнул.
- Вот что я думаю.
-Лаурэфиндэ, - сказала Сильвин неожиданно спокойно и твердо. - Ты слышал слова Намо Мандоса. Я не знаю, как видятся они тебе, не знаю, как видятся другим. Но я училась у госпожи Йаванны, я говорила с нею, - она вскинула голову, - и могу сказать тебе вот что. Их доброта и благость велики, им нет причин лгать нам. А их мудрость настолько превышает нашу, что у меня не хватит слов описать это. Можно лишь склониться... Это гордыня - полагать, что ты знаешь лучше. И ты... готов _сознательно_ обречь себя и других на беды, предреченные нам? И, что хуже, не только нас, но всех, кто окажется рядом? Что, если случится именно так?
Платок взяла,  сжала в кулаке, но слезы уже пропали.

Неожиданно, именно этот вопрос не был причиной его волнений.
- Да, я слышал слова Намо, - он смотрел в ту сторону, откуда еще недавно прозвучали грозные слова. – И у меня нет причин сомневаться в них. Многие считают их проклятием валар. Я думаю, это предсказание. И я ничуть не сомневаюсь, что это предсказание сбудется. Нас ждут горе и много потерь. Но, знаешь… - он уже почему-то смотрел на свою руку, - для меня не нужно было никакого предсказания, чтобы знать о горе и слезах, что ждут меня на том берегу. Я ведь пришел оттуда. И я прекрасно помню и красоту той земли, и тот ужас, когда приходила тьма. Я помню, как мы оплакивали павших и искали пропавших. И не находили. Я помню горе всех, кто потерял во тьме дорогих душе. Я и сам потерял друга.
Наверное, настало и это время – рассказать о том, о чем когда-то стремился забыть.
- Сильвин, - взгляд его обратился к востоку, к бурному морю, - ведь там осталось очень много эльдар. Тех, кто не дошли до Благословенной земли. Как ты думаешь, что будет с ними теперь? Когда Мелькор вернулся в Эндоре? Я даже не знаю, как они жили все это время, пока я жил в благости и радости. Может быть, все та же тьма окружала их. То же горе и те же слезы. Мелькор был заточен, но ему было куда уходить. Значит что-то там осталось, не было побеждено и искоренено? Вот о чем я думал после Совета, где обнаружились причины нашего непокоя. Не за новыми землями и открытиями, не за новыми возможностями я хотел вернуться. Но, преодолев страх своей памяти, чтобы исполнить предназначенное.
Вот теперь он повернулся к девушке.
- Я не думаю, что валар нам лгали или лгут. Но всем известно, а они не отрицают сами, что им неведомы все помыслы Эру. Наш народ был пробужден в Эндоре. Для чего? Для чего нас, вообще, создал Эру? Затем лишь, чтобы мы были украшением его миру? Или затем, что мы имеем волю приумножать и защищать его? Я очень боюсь, Сильвин. Я страшусь своего решения и пророчество Мандоса дает мне еще яснее осознать тот ужас, который есть во мне, когда я гляжу на восток, - он сглотнул комок, вставший поперек горла и мешавший говорить, вздохнул глубоко, но в глазах его свет не угас, став только ярче. – Но неужели настолько я слаб, чтобы из-за страха не попытаться что-то сделать. То, что я считаю нужным. То, во что я верю. Неужели, из-за страха и знания о ждущей меня боли, я предам все, что мне дорого. Неужели я сам ничего не могу совершить, а лишь ждать, когда за меня это сделает кто-то другой. Мы были слабы там, в Эндорэ. Мы были как дети, не имея сил себя защитить, не зная ничего. Но мы и тогда имели много радости и надежды. Так что же, сейчас, когда я знаю, каким может быть мир без тьмы, когда я видел свет, когда я познал и узнал многое, я буду слабее и безвольнее, чем был тогда?
Он выдохнул, но это уже не было судорожным вздохом, но эхом сдерживаемой силы.
- Случится то, что должно случиться. И я собираюсь принять в этом участие. И вот еще что, Сильвин. Нельзя видеть вокруг только тьму и отчаяние. Услышав предсказание Намо, незачем думать, что будет только то, что он предсказал. Он ведь ничего не говорил, как мы будем жить все это время. Может быть, я влюблюсь там и познаю радость взрастить детей. Может быть, я найду еще друга и буду считать с ним звезды после охоты. Валар хотят защитить нас от горя. Но я принимаю это горе и этот страх, ради того, чтобы жить так, как велит сердце, как оно меня ведет, как светит мне моя надежда.
Он улыбнулся девушке.
- Так думаю я и это мое решение. А у тебя будет свое. У твоих родителей будет свое, у Айвенаро. Я никого не обреку на то, что предсказано. Я не в силах этого сделать. Ибо каждый принимает решение сам. Мы созданы так. Мы сами принимаем решения и сами за них отвечаем. Поэтому-то так страшны могут последствия наших решений. Что мы не можем переложить вину за них на кого-то другого. Будь то валар или Феанаро.

Вместо ответа Сильвин молча обняла его за шею, крепко-крепко, и уткнулась лицом в плечо. Она уже не плакала и, когда наконец подняла голову, слез в глазах не было совсем.
- Нет, ты гораздо сильнее и смелее, чем думаешь, - прошептала она, вглядываясь Лаурэфиндэ в лицо. - Если бы ты был вождем, я бы пошла именно за тобой. Но тебе это не надо, - по губам волной скользнула слабая улыбка. - Может, и к лучшему.
Она отпустила его плечо и посмотрела туда, где за туманами лежал холодный пролив, и еще дальше - неведомые ей земли Эндорэ.
- Нет, ты меня не переубедил. Я уверена, по прежнему уверена в том, что мы жестоко ошибемся, уйдя. Но я услышала в твоих словах другое. Я вижу теперь, что судьба - это не обязательно прямая дорога, указанная Валар. Мне думается, она не так однозначна.
Вздохнула.
- Но все-таки решиться тяжело. И надеюсь, госпожа Йаванна простит меня за то, что я оставляю ее в такой трудный час.

Лаурэфиндэ все-таки погладил её по голове, не как ребенка, впрочем.
- Я и не старался тебя переубедить. Я хотел, чтобы ты нашла желание своего сердца, увидела чего ты хочешь. Не Айвенаро, не твои родители, не валар, а ты сама. Только тогда твоя дорога будет пусть и трудна, но пряма и достойна.

Сильвин усмехнулась и ласке, и словам.
- А я бы хотела, чтобы меня кто-нибудь переубедил. Но так же не бывает, да? А если и бывает, то ничего хорошего из этого не получается.
Лаурэфиндэ кивнул, он тоже считал, что ничего хорошего не будет, если не найти своего собственного пути.
Он по прежнему обнимал девушку, но теперь она была не замерзшая, успела отогреться.
- У тебя все получится, Сильвин. Что бы ты не решила.

Она вздохнула, словно что-то припомнив.
-Порой мне кажется, что лучше бы иные вещи не получались. Но над этим я уже не властна, увы.
Поежилась.
-Я уже решила. Но давай еще посидим... чуть-чуть.

- Давай. Я совсем не против посидеть еще чуть-чуть, - улыбнулся деве Лаурэфиндэ.
Он плотнее запахнул плащ вокруг них, закрывая её от всего на это чуть-чуть в тепле рук.

Какое-то время Сильвин сидела молча. Она уже не плакала и даже дышала ровно, но лицо было печально.
- Никогда не думала, что это скажу, но знаешь, хорошо, что ты решил пойти. С тобой спокойно и надежно, и зная, что ты тоже идешь, я меньше боюсь за них.
Она вздохнула и плечи расслабились.
- И это не внешнее, это что-то внутри. Хотела бы и я иметь такую же силу.

- Поверь в них, - Лаурэ чуть сжал ее плечи. - Тогда не придется бояться. И в себя поверь. Тогда и сила найдется. Ведь на самом деле, нет силы, которая бы все могла. Ну разве что у Эру. Делай то, что в твоих силах. Не знаю как иначе.
Он вздохнул.
- Лучше пожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Это не моя мысль, но не помню, от кого я это услышал. Однако же, согласен полностью.

Сильвин посидела молча еще недолго, а потом закрыла лицо руками и снова тихо заплакала.

Он снова гладил ее по голове, прикасаясь легко, почти невесомо. Бывает время, когда надо пролить слезы, чтобы потом они не жгли изнутри.

- Ну все, - сказала она, когда наконец успокоилась. - Все.
Вытерла платком глаза и пробормотала уже сердито:
- Как же холодно-то плакать.
Шмыгнула носом, размазала по лицу остатки слез.
- Надеюсь, мы не задержимся тут надолго. Иначе перемерзнем же все. Лаурэфиндэ, мне надо пойти и сказать все родителям, - она решительно встала. - Не знаю, что буду говорить, но надо сделать это сейчас.

- Конечно, иди. К тому же, они просили меня тебя найти. Будем считать, что я нашел.