Спать в эту ночь у Нолофинвэ так и не получилось. Проводив Макалаурэ, он вернулся в шатер и пару часов просто лежал на кровати, поверх покрывала. Он не заснул, но все же сумел немного отдохнуть, без чудовищных мыслей о том, как Финдекано лежит, распластавшись на голых, острых камнях и из-под его тела медленно растекается темная лужа крови. Когда рассвело, Нолмэ поднялся, наскоро умылся и отдал распоряжение насчет местного целителя. Тот наверняка уже сменился, с позднего-то вечера.
Когда гость вошел, Нолофинвэ быстро поднялся навстречу, отложив книгу, которую читал в ожидании. То, что тот провел нелегкую ночь, было заметно сразу, но долгих разговоров Нолофинвэ все равно не мог себе позволить. Он коротко кивнул Линтауру, приветствуя:
- Рад снова видеть тебя, на этот раз в моем доме. Пусть это временное жилище, но я надеюсь, тебе будет удобно здесь.

Нолофинвэ внимательно его рассматривал. Он помнил, что гость довольно бегло говорит на квенья, но все-таки сам старался выбирать слова не очень сложные и говорить не быстро.
- Ты, наверное, голоден? Сейчас что-нибудь принесут, я просил на двоих. У нас не слишком хорошо здесь с запасами и еда самая простая, но надеюсь, тебе понравится. Сперва я хочу спросить тебя о Майтимо, как он? Я собираюсь зайти к нему позже, но хотел бы знать, к чему быть готовым.

- Хорошо, я запомнил. Особенно про наши разногласия, - медленно сказал Нолофинвэ и внимательно присмотрелся. Этот эльда приехал с феанариони, и явно встречался с ними до того, раз успел выучить язык. И про раздор ему известно, хоть он и именует его всего лишь "разногласиями". Наверное, так и рассказали, ничего особенного, мол, просто немного повздорили с родичами. На его лице  в этот момент отразилось слишком многое, и заметил он это поздно. Но тут, откинув полог, появился Миндаэль с завтраком и Нолофинвэ поднялся, чтобы взять у него тарелки и кувшин, которые оруженосец, казалось, вот-вот выронит на пол.
Тарелка была обжигающе горячей - на ней лежал огромный кусок пирога, с мясом и первыми весенними грибами. Кувшин, наоборот, полон холодного ягодного напитка.
- Благодарю, Миндаэль, - улыбнулся Нолофинвэ. - И тому, кто готовил, передай мою благодарность, это даже выглядит и пахнет прекрасно.
Потом он достал нож и разделил пирог на двое, сделал приглашающий жест.
- Нам должно хватить, потому что добавки вряд ли достанется, даже королю.

- Рад, что ты так считаешь. Что касается визита... я благодарен за приглашение, но вряд ли я смогу отправиться куда-то в ближайшее время. Да и не очень в ближайшее тоже. Я же не могу оставить мой народ.
Нолофинвэ тоже начал есть, сегодня все казалось вкусным и пирог был именно тем, чего ему хотелось.

Нолофинвэ помолчал.
- Я так не думаю... Но это, конечно, не относится к домику недалеко в лесу. А поговорить... ты знал моего отца до того, как он ушел за море. Ты не единственный, конечно, но все остальные, кого знаю я, ушли вместе с ним и жили в Амане. Я никогда не расспрашивал их, каким он был здесь. Только его, и тогда меня больше интересовали приключения и странствия, чем то, каким он был. Я никогда не думал, что мне может просто не хватить времени о чем-то поговорить... но вот, это так. Каким он был, Линтаур?

Нолофинвэ, который слушал его внимательно и жадно, ловя за простыми словами образы, которые они отражали, вздрогнул от неожиданного вопроса. Удивленно взглянул на Линтаура.
- Я?
Помолчал, собираясь с мыслями и унимая все те чувства, которые вспыхнули при мысли об отце. Не том, который жил когда-то в этих землях и был весел, юн и беспечен, а том, которого он знал... и чью смерть оплакал так недавно.
- Я его любил, - сдавленным голосом сказал Нолофинвэ. - Думал, что мне не хватает его, особенно, когда он уезжал к... к моему брату, в его дом. Но лишь сейчас понял, что такое "не хватает" на самом деле. И жалею, что недостаточно ценил время, которое проводил рядом с ним. Мне сложно говорить, прости.

- Ничего, - Нолофинвэ, если и удивился неожиданному прикосновению, виду не подал. - Я привыкну рано или поздно. Я буду рад рассказать тебе о нем, но чуть позже, сейчас мысли слишком путаются, смешивая светлое и печальное, добрую память и боль потери. Что до остального - спрашивай, я постараюсь ответить. Кстати, ты хорошо говоришь на нашем языке, лучше чем те, кого мы встречали раньше.

- Это долго и сложно объяснять, - Нолофинвэ помолчал, подбирая слова. - Но если без лишних подробностей, то у некоторых из нас оказались свои взгляды на развитие языка. Мой брат считал, что изменения разрушают красоту, я думаю иначе, но у него есть свои сторонники. Кто-то разделяет его мысли, кто-то просто хочет показать свою преданность таким образом. Мне это неинтересно, я говорю так, как привык с детства.

- Затруднения, потому что все, о чем ты спрашиваешь, сплетено в тугой клубок, и сложно объяснить что-то одно, не затрагивая прочего, а это долгий разговор и вряд ли интересен кому-то, кроме нашей семьи, - Нолофинвэ говорил ровно и спокойно, как всегда, когда скрывал те чувства, что не хотел показывать. - Но то, что нам пришлось идти через льды, а не плыть на кораблях, это и была смута... ну, или ее закономерный итог, в который никто не хотел верить на том берегу. Мой брат был резок в словах и поступках, это нравилось не всему народу. Потому он просто бросил нас там, уведя корабли тайно. Мы же не могли вернуться, по разным причинам. Я - потому что не бросаю начатое на полпути, не меняю принятых решений и не даю клятвы просто так. И Финвэ был и моим отцом тоже, и я имею не меньше прав отомстить за его смерть. Это был сложный переход, многие до сих пор не оправились после него и не вернули себе прежних сил.
Нолмэ подумал, что и сам пока далек от того, каким был раньше. И одежда по-прежнему остается слишком свободной, и из зеркала смотрит незнакомое лицо.

- Корни разлада пролегли там, - кивнул Нолофинвэ. - Но то, что произошло далее, затронуло весь народ. Мой отец был королем нолдор, я и мои братья, каждый имел собственных сторонников и верных в Тирионе. Мы... с Феанаро спорили друг с другом, достаточно много, чтобы это вышло за пределы семейного круга, слишком на виду были последствия этих споров. Я ответил на твой вопрос?

- Я же говорю, клубок сложно распутать, вытаскивать на свет прошлое, чтобы понять, что же произошло - это важно нам, это семейное дело. Тебе же я могу сказать, о чем знают все: между нами давно не было мира. Я любил Феанаро, хоть он часто бывал резок или жесток со мной. Но его боль и обида были сильнее... думается мне, он так и не смог увидеть во мне настоящего брата, а не наполовину родича по крови.

- Брат. По отцу, единокровный. Моей матерью была Индис из народа ваниар, сестра Ингвэ, ты должен знать и его, - потом Нолофинвэ глянул на гостя и чуть улыбнулся. - Прости. Я так привык, что об этом знают все, что не подумал объяснить сразу. Первая жена Финвэ уснула навечно, ушла из этого мира. Не спрашивай меня - как и почему, я и сам не очень это понимаю. Отец женился второй раз, с разрешения Валар.

- Мама прекрасна, она истинная королева, любящая жена и мать, - Нолофинвэ впервые за весь разговор светло улыбнулся, как будто на мгновение действительно услышал и увидел ту, о которой говорил. - Она любила отца всем сердцем, и раз они соединились, значит, такова была судьба. Да, они оба были в добром здравии, когда я их видел в последний раз. У меня есть еще младший брат и две сестры, одна из них здесь, пришла со мной.

Нолофинвэ чуть помрачнел, тень набежала на лицо.
- Я могу сказать лишь за себя, и уже сказал. Остальные приняли свое решение, никто не хотел возвращаться, но о причинах ты можешь спросить их сам. Впрочем, не думаю, что стоит это делать, у каждого из нас позади слишком много смертей и горя. Скажи, ведь вы... те, кто жил здесь все это время, вы теряли близких, друзей? Как много должно пройти времени, чтобы на смену боли пришли грусть и печаль? Чтобы погибшие перестали приходить во снах, а их голоса чудиться среди шелеста листьев и в плеске воды?